— Да, идеально. Свадьба только в субботу, но у меня репетиция в пятницу, и я должен встретиться с Вудсом в четверг вечером.
— А кто невеста? Я ее знаю?
— Она внучка Рут Гарднер. Живет в Детройте.
Моя мама прищелкнула языком. — О, я просто обожаю Рути Гарднер. Как она?
— Она в порядке.
— А что насчет тебя? Девочки сказали мне, что неделя была не из легких. Бедная Уинни!
Я вздохнул. — Да.
— Они все много говорили о Фрэнни.
При упоминании ее имени мой желудок перевернулся. — Да. Она много помогала. Она отлично с ними ладит.
— Похоже, они ее обожают.
— Да.
— И кажется, что она проводит с ними много времени.
Мне показалось, или в тоне моей матери прозвучала нотка подозрения?
Это заставило меня защищаться. — Ну, Мириам Ингерсолл сломала ногу пару недель назад, поэтому Фрэнни пришлось ее заменить. Они видели ее немного больше, чем обычно.
Моя мама задохнулась. — О, нет! Бедная Мириам. Слава богу, у вас была дополнительная помощь.
В ее тоне снова было заметно любопытство. — Я слышала, что Фрэнни не только сидит с детьми в вашем доме.
Я чуть не поперхнулся. — Что? Кто это сказал?
— Фелисити сказала, что она часто готовит ужин.
— О. Я немного расслабился. — Да. Иногда, если я работаю допоздна.
— Это ужасно мило с ее стороны.
— Она любит готовить, — сказал я, снова чувствуя себя защитником. — А она живет одна, поэтому ей не для кого это делать.
— Сколько лет сейчас Фрэнни? Когда я видела ее в последний раз, она, наверное, была близка к возрасту Милли.
— Двадцать семь.
— И ты сказал, что она живет одна?
— Да. Внезапно я понял, к чему все идет.
— Она привлекательная?
— Мама.
— Что? Я просто пытаюсь представить ее, — невинно сказала она.
Я выдохнул. Досчитала до трех. — Да. Она симпатичная девушка.
— Между вами что-то происходит?
— Господи, мама!
— Я спрашиваю только потому, что думаю, что тебе нужно быть очень осторожным. Девочки через многое прошли, и увидите тебя с другой женщиной так скоро может смутить и ранить их.
— Я знаю.
— Я не говорю, что ты должен быть один до конца своей жизни, но они еще так малы, и они наверно все еще травмированы тем, что их мама сбежала с другим мужчиной. В глубине души они, вероятно, боятся потерять и тебя таким образом. Ты должен убедиться, что они уверены на сто десять процентов, что они самые важные люди в твоей жизни.
— Так и есть, — огрызнулась я. — Мне не нужно, напоминать об этом.
— И, возможно, было бы лучше не встречаться с их любимой няней, — продолжила она. — Я имею в виду, что случится, если вы поссоритесь и она уйдет? Тогда девочки потеряют и ее.
— И это будет моя вина. Я понимаю.
— Я ни в чем тебя не обвиняю, дорогой. Я знаю, как тебе было тяжело, и мне ужасно стыдно, что мы не были рядом, чтобы помочь тебе. Но сильный холод вреден для папиного давления.
— Мы в порядке, мама. Я справляюсь.
— Конечно, справляешься. Ты замечательный отец, и я знаю, что ты до безумия любишь этих девочек. Но я также знаю, что тебе должно быть одиноко, и, когда рядом так часто бывает красивая молодая девушка, я понимаю, как заманчиво было бы… воспользоваться ситуацией.
— Я ничем не пользуюсь! — крикнул я.
— Ладно, ладно. Я не хотела тебя расстраивать, я просто хочу убедиться, что дети защищены.
Я закрыл глаза, моя челюсть сильно сжалась. Я знал, что она хотела как лучше, но я был готов выйти из себя. Неужели она думала, что я не понимаю серьезности ситуации? Неужели она думает, что я отношусь к этому легкомысленно? — Дети — мой главный приоритет, мама. И всегда были. И они останутся таковыми, несмотря ни на что.
— Хорошо. Ну, тогда увидимся в четверг, дорогой.
— Счастливого пути.
Я повесил трубку и стоял там с минуту, жалея, что у меня нет в доме тяжелой боксерской груши, чтобы я мог бить по чему-нибудь так сильно, как мне хочется. Я жалел, что у меня нет мотоцикла, на котором я мог бы уехать на несколько дней. Я хотел бы выпить полбутылки виски и заглушить свои чувства.
Но я не мог сделать ничего из этого, потому что дети были наверху и ждали, когда я уложу их спать, и именно этим я должен был заниматься.
Каждую. Ночь.
* * *
Позже я лежал в постели, слова моей матери сильно давили на меня, мой телефон снова зажужжал. Это была чертова Карла. Я должен был проигнорировать его, но мне захотелось наказать себя.
— Алло?
— Кто такая Фрэнни?
— Что?
— Фрэнни. Милли писала мне все выходные Фрэнни то Фрэнни се. Кто она? По тому, как Карла коверкала слова, я понял, что она выпила.