Мира Хьюстон
Непреодолимое влечение
1
Этот мужчина — прирожденный охотник.
Вероника это чувствовала. Чувствовала по его пристальному, жадному, немигающему взгляду — не из тех, что пронзают тебя насквозь, нет, из тех, что пригвождают к месту, гипнотизируют, заставляют затрепетать так, словно обладатель этих бездонных глаз положил руку тебе на затылок и привлек к своему мощному телу — и ты замерла, дрожа от ужаса и восторга…
В плену.
— В плену… — прошептала Вероника, на миг прекратив бесцельное кружение по залу.
По затылку пробежал холодок. Подняв руку, Вероника коснулась шеи. Она не оборачивалась, но чувствовала: Охотник не спускает с нее глаз.
Не оглядывайся.
С рассчитанной медлительностью она запрокинула голову и устремила взгляд на одно из украшений зала — свисающую на цепях с потолка композицию из красных, желтых, золотисто-рыжих фигурных стекол. Новое чувство пришло к ней и увлекло за собой — чувство покоя. В шуме, суете, многолюдстве, неизбежном на открытии нового элитного ресторана, она позволила калейдоскопу цветного тепла и света унести себя далеко-далеко… Забыть обо всем. Даже о мужчине с повадками хищника, который уже четверть часа не сводит с нее глаз. Отдаться давней мечте — мечте о доме…
Она в лесу неподалеку от дома. Осенние листья сияют теплыми красками — желтые, красные, золотисто-коричневые. В лесу очень тихо, но она не одна. Где-то притаился Охотник. Смуглый хищник с немигающим взглядом. Идет по ее следу. Бежать! И она бежит — бежит так, что сердце рвется из клетки ребер, что в груди рождается острая сладкая боль. Она бежит — но в глубине души знает… знает…
Она хочет стать его пленницей.
Эта женщина — воплощение соблазна.
И Деймону это нравится.
Рассеянно смочив губы в бокале красного вина, он медленными, бесцельными шагами двинулся по переполненному залу. На мгновение женщина исчезла из виду, и Деймон тут же вытянул шею, чтобы снова ее увидеть. Такая нетерпеливость — даже в мелочах — обыкновенно была ему несвойственна.
А, вот и она! Задрав голову, любуется свисающей с потолка абстрактной композицией из разноцветного стекла. Вот переменила позу, чувственно поведя плечами, положила руку себе на затылок и будто смахнула что-то, а затем медленно провела пальцами по изгибу хрупкой шеи. По ладоням Деймона пробежал горячий ответный ток — словно им уже случалось сжимать эту женщину в объятиях. Словно Деймон уже знал, какова на ощупь ее кожа — теплая, шелковистая.
К женщине приблизился молодой красавец, обряженный по моде нынешних «свободных художников»: черная облегающая рубашка, такие же брюки и очки с голубыми линзами в тяжелой черной оправе. А в довершение всего, чтобы никто не перепутал его с добропорядочным обывателем, — серебряное колечко в носу. Где вы видели представителя богемы без пирсинга? Что ж, подумал Деймон, если вдруг понадобится вышвырнуть этого хлыща за дверь, кольцо в носу очень пригодится.
Молодой человек фамильярно положил руку на плечо женщины и что-то зашептал ей в ухо.
Она рассмеялась, и, несмотря на внезапное раздражение, Деймон невольно улыбнулся уголком рта — такой заразительный смех оказался у незнакомки. Да, следовало догадаться! Она не из тех женщин, что смеются, не разжимая рта, словно боятся лишний раз показать зубы. Ее смех — звучный, теплый, естественный — идет от души. И от тела.
Эта женщина умеет наслаждаться жизнью. Вот и отлично. Значит, из них получится хорошая пара.
Ленивый интерес, зажегшийся в нем при первом взгляде на нее, обернулся всепоглощающим желанием. Острой, почти мучительной жаждой. Такого желания он давненько не испытывал! А с ним пришла и знакомая дрожь предвкушения, и мощный, горячий, громоподобный ритм пульса в висках. Ритм охоты.
В толпе светских хлыщей и модных красоток, жаждущих внимания, эта женщина выделялась, словно львица в стае гиен. Вся в золотистом цвете — от янтарного облака волос до острых носков голубых замшевых туфелек. Платье — мечта алхимика: волна жидкого золота облегает тело, сглаживая некоторую угловатость сильной, спортивной фигуры.
Голова на длинной шее и довольно широких плечах показалась бы маленькой, если бы не тяжелая масса забранных вверх золотистых волос. Второй уголок рта Деймона тоже пополз вверх, и кривая усмешка его обратилась в задумчивую улыбку при мысли о том, чтобы вынуть шпильки, сдерживающие эту буйную львиную гриву, и запустить в нее руки…
Да. Решено: так и будет.
Снова рассмеявшись и дружески похлопав юнца по плечу, незнакомка повернулась к нему спиной. А лицом — к Деймону.
Что-то сжало ему горло. Тело ее вызвало у него желание, но лицо… Лицо влекло к себе, словно магнитом. Небольшое, округленное, с неожиданной — при высоком росте и стройной подтянутой фигуре — пухлостью щек. Деймон назвал бы его лицом ангела, если бы не полные чувственные губы, не властный вырез ноздрей, не глаза…
Изумрудные кошачьи глаза, глядящие на мир словно из дальнего далёка. Чего в них только нет, в этих чудных глазах! Пронзительная, ничего не упускающая зоркость маскируется рассеянностью, за величавой надменностью кроется жажда жизни. А эти золотистые огоньки в зрачках… Интересно, что за мысли зажигают эти чудные глаза таким сиянием?
Мысленно Деймон приказал себе приготовиться. Незнакомка склонила голову в его сторону, глаза ее блеснули за завесой ресниц. Так и есть! Уже в четвертый или в пятый раз он перехватил ее осторожный взгляд. Нет, это не случайность: она дает понять, что заметила его, — так же, как и он ее заметил.
Боже правый, эта женщина — воплощение чувственности!
Быстрый, как молния, взгляд ее снова скользнул в сторону. Шевельнув обнаженным плечом, женщина повернулась на каблуках, явив Деймону вид со спины.
Платье ее, спереди скромное, сзади имело длинный узкий вырез, едва ли не до ягодиц. Еще в одном разрезе — на юбке — открывалась нога во всю длину. Деймон невольно залюбовался. Он и не подозревал, что самая обыкновенная лодыжка, ямочка на колене, нежная плоть бедра могут таить в себе такую бездну чувственности!
Словно притягиваемый невидимым магнитом, он шагнул к незнакомке. Но женщина повернулась и зашагала прочь, уверенно скользя в толпе. От широкого шага ее разрез распахнулся еще шире, и сердце Деймона пропустило такт. Одним стежком меньше — и ее арестовали бы за непристойный вид!
Готовый следовать за ней, он поставил бокал на массивную мраморную стойку. Интерьер нового ресторана был выдержан в претенциозном ультрасовременном стиле — мрамор и сталь, волнистые изгибы стен и ломаные линии перегородок, искусственная ржавчина на стальных балках и блестящая чернота скользкого пола. Деймона такая обстановка не привлекала: слишком уж все ненатурально, слишком напоказ, каждая деталь словно кричит: «Посмотри на меня! Как я хороша! Как необычна!» Всем модерновым ухищрениям он предпочитал старину.
Поймав вопросительный взгляд Лиз Кавано, сегодняшней своей спутницы, Деймон едва заметно покачал головой. Лиз вздернула безупречную бровь: одним мимическим жестом она умела сказать больше, чем иные женщины в двухчасовом монологе. Легкая улыбка в уголках рта подсказала Деймону: она знает, что сорвало его с места, и втайне забавляется. Как всегда.
Он не остановился. Слова были не нужны: они с Лиз знакомы уже одиннадцать лет и прекрасно понимают друг друга. Если он исчезнет вместе с прекрасной незнакомкой, Лиз, не сказав ни слова в упрек, наймет такси и уедет домой одна. Такси, разумеется, запишет на его счет — как и бутылку вина, и обед в каком-нибудь фешенебельном заведении в знак искупления вины.
Конечно, это шантаж, думал Деймон. Но такт Лиз, ее умение молчать того стоят.
Деймон свернул за угол. Только инстинкт охотника удержал его от того, чтобы направиться прямиком к добыче. Львица стояла у противоположного конца одной из изломанных стальных стен, что были рассеянны по залу, словно скульптуры старых добрых времен. Не убегает, не прячется, с легким разочарованием понял он. Просто ждет.
Его?
Разумеется.
Он понял это по невинно округленным глазам, по мерцающей на губах улыбке, готовой в любую секунду обернуться смехом. Однако в гордо расправленных плечах незнакомки, в ее лебединой шее чувствовалось напряжение. В себе-то она уверена, подумалось ему, а вот во мне — не очень.