— Да. Могу уделить тебе пару минут. — Раз уж вдохновение все равно пошло псу под хвост, мысленно добавила Вероника. — Останешься ужинать? Я обещала племянникам тако, — предупредила она и улыбнулась, представив, как Брайнер пачкает острым соусом свои девственно белые манжеты.
— Какое щедрое приглашение, я сто лет не пробовал мексиканской кухни. — Брайнер подарил Джулии игривый взгляд. — Это будет забавно.
Джулия заулыбалась.
— О, я уверена в этом, мистер Уординг.
Он раздвинул губы в чувственном оскале.
— Зовите меня Брайнером, дорогая.
Вероника отобрала из присланных тетей Аннет помидоров дюжину самых спелых. Джулия поджаривала говядину, а Найджел натирал на крупноячеистой терке три сорта сыра. Джерри в гостиной развлекал гостя. Пока Брайнер, кажется, не скучал.
— Он такой симпатичный, хоть и седой, — заметила Джулия. — Сколько ему лет? И он когда-нибудь приударял за тобой?
— Сорок с чем-то, — ответила Вероника, обходя второй вопрос. — И я тебя предупреждаю, у него есть устрашающая бывшая жена. Служащие галереи Брайнера прозвали ее Валерия-Валькирия.
— Какая разница, если они развелись?
— Но ты-то нет.
— Пока нет. — Джулия положила деревянную ложку, которой помешивала скворчащее мясо, и ахнула: — Батюшки, я вся в жире! А я хочу хорошо выглядеть для… э-э-э… за ужином.
— Осторожнее, сестренка, — прошептала Вероника, — не делай того, о чем можешь потом пожалеть.
— Я только хочу чуть-чуть пофлиртовать. Что в этом такого? — возразила Джулия, теребя пояс своего платья.
Вероника пожала плечами и добавила к мясу содержимое пакетика со специями.
Джулия была специалисткой по флирту. Мужчины ценили ее улыбочки, хлопанье ресницами и женственный стиль одежды, хотя, будучи замужней женщиной, кокетничала она больше из любви к искусству. В то время как Вероника не кидалась на шею каждому встречному, но не была и ханжой или недотрогой. В отношении мужчин она доверяла своим инстинктам.
Даже с Деймоном. Все еще доверяла, хотя он и разрушил ее оборону без всяких усилий.
Почему бы еще и по этой причине не допустить, что она его любит?
11
Когда гости наконец улеглись, была почти полночь. Вероника закрыла дверь своей спальни, радуясь, что хотя бы эта территория принадлежит только ей. Вероника наскоро приняла душ, раздумывая о том, как же нравилось ей одиночество — присутствие в доме четырех незваных гостей напоминало нашествие. Ей стало вдруг легче понять отца, требовавшего, чтобы все было тихо и мирно, — но это не значило, что она начнет бросаться кистями в Найджела и Джерри, когда они слишком шумят!
Она надела шелковую ночную сорочку и вышла на маленький, как у Джульетты, балкончик. Порыв ветра поднял ее сорочку, но красоваться было не перед кем. Вокруг царила беспросветная тьма. Крупные капли, оставляя на серо-коричневом шелке сорочки расплывчатые пятна, струйками стекали по голым ногам Вероники. Она подняла лицо к небу, чтобы дождь намочил ее лицо, — тогда не придется признавать, что она плачет.
Что это на нее нашло? Эмоции эти можно было понять. И слезы тоже. Конечно, она скучала по Деймону, но пора уже было привыкнуть к разлукам. Хотя для стоического, бронированного «я» Вероники было очень болезненно признать, что она влюбилась в Деймона, это не стоило мелодрамы и слез.
Она слишком сильная для того, чтобы плакать. Особенно из-за мужчины. Мать Вероники пускала слезу всякий раз, когда Фергюс на всю ночь оставался в студии с новой натурщицей. Сестра Джулия в первые дни разлуки с мужем израсходовала три коробки бумажных платков.
Но, она, Вероника сделана из более прочного материала. Она независима и уверена в себе. Дождь намочил ее лицо. Она не плачет. Это просто дождь.
Через минуту она ушла с балкона, приказав себе забыть про слезы. Она отказывается быть одним из этих жалких созданий, которые кончают тем, что пялятся на молчащий телефон и ждут звонка от мужчины. Или стоят под дождем, настолько пропитанные желанием, что от него пульсируют кончики пальцев.
— Я женщина, слышите, вы? — пробормотала Вероника уныло, стаскивая с себя намокшую сорочку и ища полотенце. — Я сама все решаю!
Вспомнив, что она вытащила рубашку Деймона из корзины с грязным бельем и припрятала ее подальше в своем шкафу, Вероника набросила ее на голое тело и глубоко вздохнула от удовольствия. Конечно, хуже, чем быть в объятиях Деймона, но лучше, чем холодные объятия дождя и жалости к себе.
Она взяла с тумбочки телефон и набрала номер.
— Алло? — Сонный голос Деймона.
Вероника вдруг онемела. Она не знала, что говорить.
— Вероника? Вероника? Пожалуйста, скажи, что это ты.
Она прочистила горло.
— Это я. Мне жаль, что разбудила тебя…
— А мне не жаль.
— О. Так, значит, я могла позвонить тебе три дня назад и не подвергать себя этой пытке?
— Я ждал. Не скажу, что терпеливо, но ждал. — Деймон натужно засмеялся. — Видишь, какой я внимательный парень — даю тебе время, даю возможность самой решать, а не давлю на тебя своим мужским авторитетом.
— Ладно, ладно, я поняла. Спасибо. И моя измученная душа тоже благодарит тебя.
— Мне нравится, как это звучит. Не то чтобы я хотел, чтобы ты мучилась, но…
Свобода. Он не ненавидит ее за то, что она так… так… отдалилась. Вероника растянулась на кровати, подложив одну руку под голову, в другой она держала трубку.
— Ты был бы прав, если бы вышвырнул меня из лодки после того, что я сказала.
— А ты бы утонула? Или всплыла бы?
— А как ты думаешь? Утонула бы — значит, невинна, а если бы всплыла…
— Ох, ты точно ведьма, Вероника. Сексуальная, очаровательная ведьмочка. Ты колдуешь со стеклом и, похоже, околдовала меня.
Она помедлила, не готовая сразу нырнуть с головой в полную интимность. К этому лучше идти постепенно.
— Гм, кстати о стекле. Угадай, кто спит сейчас в комнате с двухъярусными койками?
— Слава Богу, не я.
— Джулия.
— Тогда кто же спит в гостевой? — спросил Деймон. Вероника слышала, как он ворочается в кровати. Она представила, как ворочается вместе с ним. Под ним. — Кто бы он ни был, его обслуживают по первому классу, так?
— Удобства по первому классу, но не обслуживание. Это все для тебя. — Отныне и навсегда, добавила она мысленно.
— Могу я проверить это прямо сейчас?
Вероника прикусила язык: она едва не предложила Деймону делать это всю жизнь.
— Мы говорим о госте. Это Брайнер Уординг. Помнишь такого?
— Тот парень с галереей? Прилизанный манипулятор?
Вероника хмыкнула. Да, Деймон умеет подметить в человеке главное.
— Да, ты его помнишь.
— Ага. И как же он прибыл? На вертолете?
— На машине. Он сам за рулем, поэтому и ночует. Джулия отказалась отсылать его домой.
Слово «круто» в исполнении Деймона прозвучало как саркастическое рычание.
— Он наверняка очень хотел тебя увидеть, если решился забраться в такую глушь!
— О, это было не так уж и плохо. Я накормила его тако. Джулия с ним кокетничала, он выпил почти весь мой запас виски и отправился спать относительно счастливым.
С минуту Деймон молчал, Вероника даже забеспокоилась, что на линии помехи.
— Ну, если ты позвонила мне за полночь только чтобы сказать, что Брайнер Уординг надел мой халат… — наконец заговорил Деймон.
— Я никому не отдам твой халат!
Вероника уткнулась лицом в подушку и засмеялась. Просто ей стало очень легко, когда она поняла, что все у них с Деймоном в порядке. Но она еще чувствовала необходимость смягчить свою резкую реакцию на признание Деймона в любви.
— Так зачем же приехал Брайнер? — спросил он сердито.
— Точно не знаю. Были кое-какие вопросы по делу, но ничего такого, о чем нельзя договориться по телефону. Может, он захотел посмотреть на панно, над которыми я сейчас работаю, проверить, как продвигается дело. И, может быть…
— И, может?
— Я думаю, он понял, что я не единственная, кто может представить его Фергюсу Филдингу — голубая мечта всех галерейщиков.