Вот она лежит перед ним, и, нравится ей это или нет, она в его власти.
Нравится.
Тем не менее Вероника пыталась вырваться из шелковых пут. Скрытно. Но не настолько скрытно, чтобы не суметь освободиться, будь у нее на это время. И желание. Но до этого она еще не дошла. Все ее желания были сосредоточены на Деймоне.
— А дальше что? — бдительно спросила она.
— А дальше я покажу тебе, как далеко ты можешь зайти.
Он переместился ближе к ней и распахнул на Веронике пижамную куртку, обнажая ее для себя. Обнажая для своего удовольствия. Соски так выдавались, что сразу приковали его взгляд. Деймон облизал губы.
У Вероники кружилась голова. Держись, советовала она себе. Держи себя под контролем. Он не сможет заставить тебя потерять контроль.
Ха!
Деймон несколько секунд смотрел на ее обнаженное, выставленное, как на жертвеннике, тело, прежде чем она смогла достаточно собраться с мыслями, чтобы ответить.
— Как далеко я пойду? — Вероника выгнула спину, чтобы его подразнить. — Довольно далеко, в чем я совершенно уверена.
И вдруг она поняла, что Деймон имел в виду. Это не о сексе. Это о любви. Это о том, что он хочет пленить ее сердце.
Я не сделаю этого, тут же сказала себе Вероника, хотя и осознавала, что все уже сделано. Всеми мыслимыми способами, кроме одного. Кроме того, который Деймон вытягивает сейчас из нее.
Последнее заявление женщины. Самое сладкое, самое жестокое, самое обманчивое.
— Не надо, — бормотала она. — Пожалуйста.
Он застыл, поднеся кончик пальца к торчащему соску. Мучительно близко. Она задрожала. Каждое нервное окончание в ее теле взывало к его прикосновениям.
— Проклятье, — сказала Вероника, уступая, сдвигая лопатки, так, чтобы ее груди вздымались еще выше — соприкасаясь с его раскрытой ладонью. Когда его пальцы сомкнулись вокруг ее страждущей плоти, наслаждение стоном вышло между ее зубов.
Вероника стонала, истязаемая слишком большим количеством противоречивых эмоций, чтобы не отклоняться от того, что было действительно важно.
— Так нехорошо.
Деймон поднял голову.
— Я могу перестать.
— Ты можешь развязать меня.
— Скажи волшебные слова.
Ее глаза сузились.
— Ах ты мерзавец!
Он покачал головой.
— Не-а, это не то, что я хотел услышать. — Тяжелый вздох. — Мне думается, придется вытащить это из тебя под пытками.
Он гладил кончиком пальца ее грудь по окружности, сужая круги вокруг ареолы, отчего по коже Вероники побежали мурашки. Круги все сужались. Она задыхалась.
Его рука остановилась. Вероника была в острейшем изнеможении.
— Ты что-то хотела сказать?
— Я уже говорила. — Вероника посмотрела ему в глаза. — Я люблю тебя.
— И…?
Они бывали вместе достаточно часто, чтобы физическая нагота уже совершенно не мучила ее. Куда хуже была — просто невыносима — эмоциональная открытость, чувство, что у нее нет защиты. Вероника знала, что и прежде бывала ранимой, но все это было несравнимо с этим… подчинением.
Странное дело — она купалась в желании, как никогда раньше. Деймону не нужно было прикасаться к ней, чтобы это понять. Он видел. Он смотрел. Он видел все.
Вероника отвела глаза, боясь смотреть на Деймона, зная, что все самые темные ее желания отражены в ее взгляде.
Она дрожала, крепко зажмурившись. Но она должна смотреть. Должна. Иначе будет неисправимой трусихой.
Сначала она увидела его горящие глаза, смотрящие прямо в ее глаза. Окна в его душу — пылкую, страстную, жаждущую душу, душу мужчины, который пообещает настоять и настоит на своем, который будет любить ее всем сердцем до самого конца. Она чуть не улыбнулась при этой мысли, но вдруг ее взгляд упал ниже. Ниже мускулистой груди и плоского живота…
Она сглотнула. Деймон был не просто возбужден. Он был воспламенен, но, очевидно, умел держать себя в узде.
— Не терзай меня, — взмолилась Вероника. — Я не выдержу.
— Выдержишь. Придется. — Он склонился над ней. — Скажи мне, чего ты хочешь.
— Ты знаешь.
— Скажи это вслух.
Разве она уже не достаточно отступила? Выведенная из себя, Вероника еще раз попробовала избавиться от пут. От этого узлы только стянулись туже. Нет спасения. Нет отдыха. Нет прощения. Правда была сурова, но у Вероники не было выбора, кроме как признать ее.
Несмотря на все свои прилежно затверженные сомнения, Вероника хотела быть с Деймоном всю жизнь.
Навсегда.
— Скажи это. — Голос его был как бархат. — Скажи это…
Вероника поняла, что еще мгновение — и сердце ее разорвется.
— Я люблю тебя, — сказала она, — и хочу за тебя замуж.
Хотя ей и казалось раньше, что признаться в этом — настоящая мука, эти слова вылетели из нее, такие огромные и значительные, что она была подавлена их важностью. Она неуверенно засмеялась.
— Проклятье, это правда. Я хочу за тебя замуж.
И Деймон ее поцеловал — глубоко, со странным сочетанием грубости и безоговорочным одобрением, которое теперь исходило от него. Веронику наполнило удивление, смешанное с огромной дозой благодарного облегчения.
Так вот что это такое — отдаться любви. Это запретное блаженство.
Отодвинувшись назад, Деймон приподнял руками ее бедра, поместился точно посередине и наполнил Веронику одним ударом. Одним опустошительным ударом.
У Вероники помутилось в глазах. От страсти. От слез. Все то же самое — она потеряла контроль, но это не имело значения, потому что любовь давала безопасность. И уверенность в одном: она не сдалась — победила. Одержала победу, выше которой ничего быть не может.
Победу над собственным страхом. Ради любви.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.