— Садись завтракать, раз накрыла на стол, — проигнорировал вопрос Макс и с шумом отодвинул стул.
— Макс, ответь!
— Черт побери, Мия, садись есть! — закричал он и хлопнул раскрытой ладонью по столу, от чего столовые приборы задребезжали.
Она вздрогнула, не готовая к вспышке гнева со стороны альфы. Все-таки привыкла, что он сдерживает чувства. Волчица предупреждающе заурчала, давая понять, что Макс находится на грани и не стоит перегибать палку. Мия и сама поняла, что лучше дальше не наседать. Можно нарваться на конфликт, о последствиях которого пожалеет. Кивнув, приблизилась к столу, но с опаской. Вид у мужчины был суровый и злой.
— Проклятье, Мия, ты снова меня боишься! — вспыхнул он и принялся с шумом размешивать сахар в кофе, стуча ложечкой по краям чашки. — Почему? Скажу честно, мне не нравится твой страх! Не нравится, и все тут! Когда я ощущаю его, перестаю чувствовать себя мужчиной! Обычно я не обращаю внимания на подобные мелочи! Привык, что, как альфа, вызываю самые противоречивые чувства, и страх в том числе! Но твой страх я ощущать не желаю! Чем на этот раз он вызван? Тем, что я перекинулся?
Мия застыла посередине кухни, потом сделала над собой усилие и подошла к столу. Слова Макса немного удивили. Она вроде бы сейчас не боялась его, с чего он завел разговор о страхе?
— Я впервые видела тебя в облике волка, — ушла от прямого ответа.
Тоже отодвинула стул и села напротив. Макс сверлил ее требовательным взглядом, точно это она была повинна в непростой ситуации. Своим сегодняшним поведением он разрушал амплуа мстителя.
— Я разозлился! — с чувством воскликнул мужчина, едва ли не отшвыривая ложку. — Приревновал!
— Приревновал? — Утро продолжало удивлять.
— Да! — рявкнул он. — Приревновал! Увидел, что ты протягиваешь руку Виктору, и взбесился! Ты хотя бы понимаешь, что это выходит за грани обыденного общения мужчины и женщины? Что подобная ревность противоестественна?! Ты не обнималась с другим мужиком, не любезничала с ним. Я взбесился лишь от того, что тебе кто-то может пожать руку!
Мия замерла и опустила глаза, боясь выдать истинные чувства. Фолл ее приревновал! Это… это нереально! Это похоже на безумие! Это… восхитительно! В душе, несмотря на его резкость, что-то дрогнуло.
Может, не все так плохо, как ей кажется? Ответить не успела, потому что Макс продолжил.
— Мне не нравится, что я тебя ревную, — сказал он порывисто, жестко, мгновенно развеивая смутные надежды Мии. — Но мой зверь решил по-другому. Он требует тебя в качестве па… — Мужчина запнулся и быстро продолжил: — в качестве партнерши. Постоянной. И в полнолуние его власть особенно сильна.
— А мне-то что от твоей ревности? — Помимо воли ее голос дрогнул. — Запереться в комнате и не выходить, ни с кем не общаться, пока полнолуние не пойдет на убыль?
Макс хищно улыбнулся.
— Запереться не получится, моя маленькая волчица. Ни одна дверь не послужит для меня преградой. А вот от общения с другими оборотнями я бы тебя предостерег. После полнолуния я обуздаю своего зверя, и, думаю, все вернется в привычное русло.
— А если ты ошибаешься?
В глубине души Мия хотела, чтобы он ошибался. Опять в памяти всколыхнулись подростковые — да и не только! — фантазии о мужчине, чья страсть будет безудержной и обжигающей. Кто же знал, что фантазии найдут воплощение в человеке, стремящемся растоптать ее!
— Если я ошибаюсь, то, значит, мой волк будет и дальше отгонять от тебя потенциальных ухажеров, — не без цинизма заметил мужчина, потянулся за горячим бутербродом, но остановился на полпути, нахмурился и снова посмотрел на Мию. — Постой-ка! Я все время не обращаю внимания на один момент, упускаю его из вида.
Она насторожилась. Что на этот раз он надумал?
— Какой именно?
— Твоя уверенность в том, что ты не забеременеешь, — тщательно выговаривая каждое слово, сказал Макс. Его карие глаза неотрывно смотрели в ее лицо, улавливая малейшее изменение внутреннего состояния.
И Мия дрогнула. Она всегда была плохой актрисой. Люди, с которыми тесно общалась, могли легко читать ее эмоции по лицу. Так произошло и с Максом. Она не смогла справиться с залившим щеки румянцем, дрогнувшими плечами. Он выругался и подался корпусом вперед.
— Мия, черт возьми, так я прав?
Она молчала, опустив голову.
— Мия, я требую ответа!
Она посмотрела на него, чувствуя, что он загоняет в угол. Если Мия от него забеременеет, то не сможет убежать, да и Одри помогать не станет. У них у каждого были свои печальные воспоминания о детстве, где их обделяли родительской любовью.
— Мне нечего тебе сказать, — попыталась уйти от ответа.
— Врешь! А я терпеть не могу, когда мне врут!
— Мне нечего тебе сказать, — попыталась уйти от ответа.
— Врешь! А я терпеть не могу, когда мне врут!
— Я и не вру! Просто говорю, что мне нечего тебе сказать! Перефразирую: я ничего тебе не хочу говорить!
Макс недобро прищурился.
— Я могу тебя заставить, — с угрозой сказал он.
Мия снова вздрогнула. И как она могла подумать, что что-то испытывает к этому жестокому человеку? Теперь она понимала мать! Невозможно строить отношения с мужчиной, который постоянно подавляет, не готов принимать тебя такой, какая ты есть, считаться с твоими желаниями и принципами. Для него есть только он и его эгоцентризм. Все.
— Можешь, — негромко откликнулась Мия, не отводя взгляда, хотя теперь испытывала страх. И еще… невозможно постоянно находиться с человеком, которого боишься! — Ты альфа. Ты сильный, и я не могу тебя остановить.
— Проклятье, Мия! — вскричал он. — Перестань воспринимать мои слова с позиции силы!
— А как же мне их воспринимать, если говоришь, что собираешься заставить меня сообщить тебе правду? Каким образом, если не применив силу альфы?
Макс зарычал и вскочил со стула. Теперь он возвышался над ней, точно башня, заслоняя дневной свет.
Но Мия, вопреки доводам разума, залюбовалась им. Бронзовая кожа, рельефные мускулы, три шрама, скорее всего, оставленные когтями противника. Красив. И так же опасен.
— Я хочу, чтобы ты от меня забеременела, — с долей маниакальности произнес он сквозь сжатые губы.
Мия, громко вздохнув, ответила:
— А если я не хочу? Тогда твой план мести не удастся?
— Ты забеременеешь! — прогрохотал он.
— Нет, — возразила Мия, уже понимая, что останется без завтрака. Аппетит окончательно пропал.
— Да! — настаивал он. — Ты предохраняешься! Как я раньше об этом не подумал?! Я не чувствую от тебя запаха медикаментов, значит, ты не принимаешь противозачаточные таблетки. Что тогда остается из ваших женских штучек? Спираль? Так называется та медная фигня, которую вы вставляете в матку?
Мия тоже поднялась.
— Я больше не собираюсь слушать тот бред, что ты несешь.
— Будешь, моя волчица, еще как будешь! Так я прав? — бесновался мужчина, яростно сжимая кулаки. — У тебя стоит спираль, поэтому ты так спокойно воспринимаешь мои слова о беременности? А я, дурак, все ждал, когда ты начнешь говорить, что не позволишь отобрать у тебя ребенка! А ты ни слова! Теперь понятно почему! И давно ты вставила спираль? Наверное, давно! Чтобы не залететь от тех мужиков, с которыми трахалась, когда у тебя начинался зуд между ногами!
Мия отшатнулась. Макс точно ударил, глубоко ранил жестокими словами. Она поняла, что последнюю фразу он использовал специально, перефразировав ее признание, которое она по наивности сделала в первый вечер знакомства. Боль, ядовитая и жгучая, распространилась в груди, скручиваясь в тугой комок в области сердца.
— Ты негодяй, Фолл! — выпалила Мия и попятилась. — Я ненавижу тебя! Ненавижу!
Она развернулась, намереваясь убежать, но, не успев сделать и пары шагов, оказалась прижатой к стене.
— Ненавидишь, говоришь? — Горячее дыхание альфы опалило. Макс прижался к ней, едва ли не лишив возможности дышать. — Врешь! Снова врешь! Ты хочешь меня с не меньшей силой, чем я тебя!