Дома Рус принял душ, разобрал вещи, кинул их в стирку. У него была помощница, но вещи Рустем предпочитал стирать сам. А вот уборку делегировал. Два раза в неделю к нему приходила та же женщина, что убирала в их загородном доме.
Иногда в его апартаменты с дизайнерским ремонтом в стиле брутального минимализма врывалась мама и принималась готовить для Руса. Он смеялся и ласково, благодарно целовал её в висок. Потом приходилось раздавать еду или звать Дато, который обожал стряпню матери, но отказать в "набегах" на свою холостяцкую квартиру Рустем ей не мог.
К условленному часу он был готов. Сегодня Рус был без авто, а потому вызвал такси. Деловой костюм сменился на поло белого цвета и джинсы. Надо будет сходить в барбершоп, подумал Рус, рассматривая себя в зеркало. Тонкая ткань поло отлично облегала рельеф мышц, а белый цвет выгодно подчёркивал смуглую, словно с загаром кожу. Южное солнце Родины напитало его кожу ровно, оно плескалось даже в его темно-янтарных глазах. Рустем знал, что нравится женщинам, но не был нарциссом, не привык любоваться собой. Немного парфюма, ключи, бумажник из хорошей кожи и смартфон последней модели в карман. Пиджак модного кроя на случай, если будет холодно. Вот и весь образ. Подмигнул сам себе и вышел из квартиры. Такси уже подъехало к подъезду.
***
Лелька выплыла из комнаты в своём чудо платье. До этого она час просидела на стареньком топчане, пытаясь нанести мало-мальски яркий макияж. Удавалось плохо — рука была не слишком набита, стрелки выходили кривыми, а тени осыпались. Идеальный смокиайз, который Лелька нарисовала в своей голове рождался в муках. А потому она психовала и злилась. Даже закрыться на щеколду пришлось, чтобы ни мама, ни Танька, пришедшая к ним на субботнюю ночёвку, не издевались и не говорили под руку. Можно было дождаться Катьку, но это несло риск быть размалеванной аки индеец, вышедший на тропу войны, а вот этого Лельке не хотелось точно. И потому она пыхтела, чертыхалась и красилась, медленно, но верно приближаясь к образу из головы. В итоге растушевка теней-таки удалась и Лелька, довольная как слон, облачилась в новое платье.
Она покрутилась перед зеркалом и только потом заметила, что из кухни на неё воззрилась маман, а Танька, выглянув из соседней комнаты, замерла, открыв рот. Тот случай, когда говорят: челюсть уронила. Внутренняя Лелька в ней ликовала — все-таки не зря она жевала шпинат и сельдерей.
— Бог мой! Куда собралась-то, Ольк? — Спросила изумленная мама.
— В клуб! — С гордостью даже ответила её младшая дочь, только что испытав чувство сродни триумфу. — Ну, как вам?
Мама одобрительно кивнула и чуть ли не слезу смахнула:
— Прелесть, доча!
— Только не пей много, а то унесёт, ты ж вечно голодная бродишь. — Предостерегла сестрица.
Лелька хмыкнула. Танька, как всегда, в своем репертуаре.
В дверь позвонили, и Лелька поспешила открыть. Это на 99,9 % была Катюня.
Через секунду в их тихой квартире словно поселился ураган. Летел себе мимо через юг столицы и вдруг решил заглянуть в отдельно взятую квартиру на шестом этаже. Ураган этот звался Катька. Там, где она появлялась, сразу становилось шумно и суетно.
Катька успела поохать, поржать, расцеловать маму и Таньку и даже щёлкнуть по носу Вадьку, который выглянул из комнаты, встревоженный гвалтом.
Ещё через десять минут в прихожей разразился нешуточный спор. Каждый считал, что Лельке надо изменить причёску. На этом общая мысль разделялась на множество мелких и разных, иногда даже противоположных мнений. Так, Лелька считала, что можно пойти с традиционной и любимой ею косой, мама предлагала сделать кудри, а Танька тыкала в какой-то старый журнал мод, где на картинке была изображена дама с высоким хвостом, уложенным вокруг себя этакой шапочкой, гулькой. Что-то из шестидесятых, а по-простому — древнее и не очень актуальное. Катька пошла ещё дальше и предложила высокий хвост на затылке, но непременно с накрученными в нём прядями. У Ольки закружилась голова.
— Тише! — Рявкнула она и в прихожей вдруг все смолкло. Все спорщики уставились на неё в едином порыве. Доказывая, кто из них предложил лучшую причёску, они и забыли, что вообще-то волосы Олькины и только ей решать, что с ними сделать.
— Я сделаю хвост, но накручиваться не буду. — Решилась, наконец, девушка.
Времени завивать кудри катастрофически не осталось. Махнув рукой, мама скрылась на кухне. И вовремя, оттуда как раз потянуло несколько пережаренными котлетами.