М а р и я. Только научите, синьор Чотто, — я на все готова.
Ч о т т о. Я понимаю. Так. У меня есть деньги. Это немало, но сейчас нужно еще кое-что. Нужны связи… Хорошо. У нас есть и связи. Идемте к Контарини.
М а р и я. Контарини? Вы думаете?
Ч о т т о. Да. Он достаточно скомпрометирован.
М а р и я (вставая). Мы пойдем сейчас?
Ч о т т о. Да. Немедленно.
Входит К о н т а р и н и. Он несколько возбужден и, что называется, не в своей тарелке.
К о н т а р и н и. Куда это вы собрались, ха-ха, вдвоем, н-да?
Ч о т т о (бормочет). На ловца и зверь…
К о н т а р и н и. Добрый день. Прелестная синьора, вы еще больше похорошели, н-да… А? Что это? Вы плакали? Не надо, зачем же? Все уладится, ха-ха… Конечно. Ничего страшного.
М а р и я. Вы уже знаете?
К о н т а р и н и. Знаю, да, конечно, знаю. Мне донесли. Н-да. Ничего, ничего. Ну, погорячились, ха-ха, бывает, с кем не бывает.
Ч о т т о. Между прочим, мы собирались к вам.
К о н т а р и н и. Ко мне? Очень рад, н-да, а что?
Ч о т т о. По делу.
К о н т а р и н и. Ко мне? И по делу?
М а р и я. Ваша светлость!
К о н т а р и н и. Да-да, милая синьора, что вы хотели?
М а р и я. Спасите Джордано, ваша светлость. Спасите, ради всего святого! Умоляю вас…
К о н т а р и н и. Минуточку, прошу прощения… То есть… я совершенно не выношу женских слез. Н-да!
Ч о т т о. Синьора Ориэлли! Будьте любезны, оставьте нас одних на некоторое время. Пройдите ко мне в дом. Я вас позову немного погодя. (Подойдя к Марии.) Прошу вас… Мне нужно поговорить с ним один на один… Не бойтесь. Я… за вас.
М а р и я. Хорошо… (Уходит.)
Ч о т т о. Итак?
К о н т а р и н и. Итак, сезон кончился… Дела меня не держат, думаю податься в Париж. Скучно.
Ч о т т о. Страшно. Вы хотели сказать — страшно.
К о н т а р и н и (усмехнувшись). Да, синьор Чотто. Я забыл, что разговариваю с синьором Чотто. Впрочем, вы не совсем точно выразились. Не то чтобы страшно — чего, собственно, бояться мне? Н-да. Но в спектакле я предпочитаю быть зрителем.
Ч о т т о. Черт возьми, вы струсили крепко. Мне это не нравится. Да. Мне это совсем не нравится.
К о н т а р и н и (нервно расхаживая). Но… В конце концов, не я его сюда звал. И почему я должен теперь грузить на себя какие-то моральные обязательства? Н-да. Не понимаю.
Ч о т т о. Не понимаете?
К о н т а р и н и. Что вы от меня хотите?
Ч о т т о. Я? Ничего. Я думал, напротив, это вы от меня хотите чего-то.
К о н т а р и н и. Почему?
Ч о т т о (возбужденно). Не знаю — почему. Откуда мне знать — почему? Что я, ясновидец, что ли? Понятия не имею. Я лично к вам собирался пойти и говорю вам об этом. А мог бы и не сказать. Но вы-то пришли, пришли сюда, ко мне. (Кричит.) Зачем?!
К о н т а р и н и (беспомощно). Да… Чотто… Да… Я опять забыл, что… что разговариваю с вами…
Ч о т т о. Бросьте, синьор Контарини. Бросьте! Или — или… Пока не случилось худшего.
К о н т а р и н и. Хорошо. Хватит. Нечего на меня давить. Н-да. Чего вы хотите? Говорите, ну!
Ч о т т о. Вы опять путаете.
К о н т а р и н и. Не хотите говорить? Хорошо, старый лис. Я вам скажу. Уговорить Мочениго невозможно — трата слов. Он как пес, вцепившийся в кость. Применить власть я тоже не могу — не только по политическим соображениям, но и практически. Стоит мне вмешаться, и он просто утопит Бруно. С него станется. Наймет гондольеров — и концы в воду. Скажет, что уехал, — потом иди и доказывай. Остается одно — отбить. Напасть ночью на его дом и отбить.
Ч о т т о. Браво! Как видно, и в самом деле каждый из сильных мира сего в прошлом разбойник. Глупо! Предки Мочениго стоят ваших. Это будет побоище, на которое сбежится вся Венеция. Отпадает.
К о н т а р и н и. Больше я ничего не придумал.
Ч о т т о. А духовник Мочениго?
К о н т а р и н и. Верховный инквизитор?
Ч о т т о. Да. Если и есть шанс, то это — единственный.
К о н т а р и н и. Синьор Чотто! Я не верю в успех, говорю вам заранее. Н-да. Считаете это вариантом? Думаете, мое присутствие на что-то повлияет? Хорошо, я пойду с вами… Н-да…