К о н т а р и н и. Чему тут можно научить? Как научить?
М а р и я. Тому, что минус на минус дает плюс. Вот чему. И теперь я это знаю… Терпимость на деле означает величайшую нетерпимость ко всякой нетерпимости.
К о н т а р и н и. Боже мой! Чтобы женщина была так умна!
М а р и я (с горечью). А! Чего зря говорить, ваша светлость. Дура я набитая, вот что. Не поверит ведь никто: из Неаполя и дура-дурища. Лясы тут с вами точу, нет чтобы дело делать. Ведь у самой-то что спереди, что сзади — ничего, кроме Джордановой материи. А у ней только и хорошего, что бесконечная… (Смеется.) Дурища, она и есть.
К о н т а р и н и. Напрасное самоуничижение, синьора Мария. Н-да. Впрочем, порой вас трудно понять. Вы…
М а р и я (насмешливо). Ну-ну?
К о н т а р и н и. Вы очень неожиданная женщина, вот как я бы сказал о вас. Н-да! (Вставая.) А теперь, к сожалению, вынужден вас покинуть. Видно, у Чотто это надолго. Мне пора — дела! Вы остаетесь?
М а р и я. Да, я буду ждать.
К о н т а р и н и. Всего наилучшего, синьора!.. (Уходит.)
Слева на авансцене появляется Ч о т т о. Его догоняет М о ч е н и г о.
М о ч е н и г о. Чотто! Чотто! Постойте. Едва угнался за вами.
Ч о т т о (сухо). Чем могу быть полезен, мессер Мочениго?
М о ч е н и г о. А что, мы не можем больше так вот просто поболтать, душу отвести?
Ч о т т о. Извести.
М о ч е н и г о. Прошу вас, Чотто, хоть вы-то не побивайте меня камнями.
Ч о т т о. Кто-нибудь уже пробовал?
М о ч е н и г о (угрюмо). Пусть попробуют. Живо шею сверну. Я в своем праве.
Ч о т т о. Потому-то вы и впутываете меня в свои дела? Чего ради я должен из-за вас трястись перед судом инквизиции?
М о ч е н и г о. Свои дела? А что, разве это не ваши дела больше?
Ч о т т о. Нет. С вашей помощью они перестали быть моими… Мои дела — это мои дела, другими словами, это деревья плодоносящие.
М о ч е н и г о (смеется). Что, всё? Кончилась большая любовь?
Ч о т т о. Конечно. Чего ради? Теперь все это потеряло смысл.
М о ч е н и г о. Ну-ну… И вы по-прежнему покойны и безмятежны?
Ч о т т о. Конечно. Не вижу, что бы могло отягчать мою совесть.
М о ч е н и г о (раздраженно). Да что вы заладили: «Конечно, конечно»! Ничего не «конечно». И при чем здесь совесть? Есть принципы и есть позиции… У меня, я имею в виду.
Ч о т т о. Конечно. У кого же еще им и быть.
Заходят в лавку. Мария при их появлении скрывается внутри дома.
М о ч е н и г о. Да, есть, и я всегда дорожил ими и никогда и ни в чем не поступился. Как хотите!
Ч о т т о. А я ничего не хочу… Хочу только, чтоб у меня покупали книги. Вот, не купите новое Евангелие? Прекрасное издание. Гравюры великолепные. (Открывает Евангелие.) Например, Иуда пришел в храм в утро осуждения Христа. Изумительно сделано. (Читает.) «…говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? Смотри сам. И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился…» Превосходное издание. Самое лучшее, пожалуй, из того, что я когда-либо продавал…
М о ч е н и г о. Чотто! Вы первый и последний, кто безнаказанно на меня тявкнул. Я вас не удавлю и не трону. Вы слишком умны… (Уходит.)
Ч о т т о (шипит ему вслед). Как же! Умных-то ты давишь. Я слишком богат, шкура…
Входит М а р и я.
М а р и я. Синьор Чотто!
Ч о т т о (вздрогнув от неожиданности). Свят-свят! С нами крестная сила. Сплошные наваждения, черт бы вас всех побрал… Откуда вы взялись?
М а р и я. Я давно вас жду, синьор Чотто. Часа три уже. С синьором Контарини я пришла, да он не дождался — спешил.
Ч о т т о. Так-так… Очень хорошо… Вы ко мне по делу?
М а р и я. Нет. Решила вот взглянуть, как вы, что.
Ч о т т о. А-а, ну, смотрите. Пожалуйста. Как видите, меня не сожрали. И не сожрут, будьте уверены.
М а р и я. Дай бог… Только б цена не была высока.
Ч о т т о. Ничего, сторгуемся… Ну, а вы, не собрались еще уезжать в свой Неаполь?
М а р и я. Я и то думаю: что меня держит? Глупости одни… С другой стороны, и Неаполь не подарок. Тоже, знаете, начинай все сначала. Здесь по крайней мере домик у меня теперь есть, то-сё.
Ч о т т о. А тронут?
М а р и я. Не тронут. На что я им?
Ч о т т о. Не скажите… (Наблюдая за Марией.) Начни мучить женщину при возлюбленном или наоборот — не каждый сумеет молчать… Вам что, дурно?