Б о р и с. Да…
Г а л я. Хорошо. Вопрос второй…
Ф е к л а. Не совсем понятно все же, с каких дел товарищ Галя так гуляет по карнизу? По какому праву?
П и р о к с. Спокуха. Сейчас разберемся.
Г а л я. И разбираться не надо, сама скажу — по праву сильного. Если кто сможет из присутствующих то же самое сделать — попробуйте!
П и р о к с. А? Гляньте на этого человека в юбке! Это ж спасенье для Одессы, что в ней все налетчики — мужики. А если б такие пошли? Где б мы видели Мишку?
Г а л я (не обращая внимания). Вопрос второй, уж кстати, раз о Мишке зашла речь. С чего вдруг, товарищ Борис, Мишка к вам испытывает такую нежную любовь? Ведь это ж всей Одессе известно, как он клялся, что за вас любому душу вынет!
Р а я. Галочка, тебе не кажется, что так ставить вопрос бестактно?
Ф е к л а. Ты вот что, товарищ Галя, ты все-таки не забывайся, понимаешь! Уважение надо иметь к руководству обкома, это начальство наше!
Г а л я. У меня начальства, кроме моего партийного билета, нет! Понятно? А вопрос мой не нравится — пожалуйста, я по-другому спрошу. За что вы, товарищ Борис, в тюрьме, в камере, Алешу избили?
Р а я. Можно я отвечу?
Г а л я. В таком разговоре каждый за себя отвечает.
П и р о к с. А откуда ты все это знаешь, подруга? Алеша рассказал?
Г а л я. Не важно.
Ф е к л а. Понятно, Алеша. А не должен бы. Первый закон подполья: говори не кому можно, а кому нужно!
Г а л я. Я жду ответа.
Б о р и с. Хорошо… Мы объявили тогда, политические, голодовку. С нами сидели уголовники, среди них отец и брат Мишки. В тот день внесли в камеру бак с баландой в сопровождении двух немцев с винтовками.. Явная провокация, такое было впервые. Мы еду брать отказались, Мишкины отец и брат с мисками пошли к бачку. И тогда Алеша бросился на них. У старика он успел выбить миску, но тут я его ударил и сбил с ног. Ведь именно на это и рассчитывали — что начнется драка, и нас бы просто, как цыплят, перебили бы всех в камере…
П и р о к с. Как дважды два!
Р а я. Мы тогда все осудили Алешу, и думали, что он понял.
Ф е к л а. Выходит, нет.
Б о р и с. Когда немцы уходили из города, нашу тюрьму штурмом освободила Мишкина банда. Он, оказывается, очень привязан к отцу и брату. Вот после этого он и стал клясться в дружбе…
П и р о к с. Смешной у нас город! Такого позамешено, как нигде небось.
Ф е к л а. Может быть, мы вернемся к делу?
Г а л я. По-моему, мы только теперь делом и занялись. У меня последний вопрос. После расстрела «Иностранной коллегии» было решено ответить на белый террор красным террором. Намечалось, что все члены организации выйдут с оружием на улицы и по удару часов на Соборной площади каждый убьет заранее выбранного офицера. Кстати уж, Павел ваш хваленый отказался пойти с нами, он, видите ли, не мог стрелять в незнакомого человека.
Р а я. Я тоже отказалась, и по той же причине.
П и р о к с. А если бы был приказ?
Р а я. Все равно бы отказалась.
Г а л я. Вот такие мы нежные, революцию в перчаточках делаем. Но я не о том сейчас. Теракция не состоялась, и, насколько я знаю, товарищ Борис, больше всех для этого вы постарались. Тоже по этой причине?
Б о р и с. Нет, не по этой.
Г а л я. А вы знаете, какое настроение было в организации после того, как сообщили, что все отменяется? Вы знаете, что некоторые вообще тогда говорили, что наше руководство струсило?
Б о р и с. Не только знаю, но и заранее знал, что будет именно такая реакция.
Г а л я. И вас это тем не менее не остановило. Почему?
Б о р и с. Потому, что мы руководствовались соображениями дела, а не эмоциями. В такой кровавой игре, как подполье, эмоции — это смерть! А нам нужны были живые бойцы! Разочарование? Не страшно. Время и правда излечивают разочарования.
Ф е к л а. Ласточкин был отчаянно смелым человеком. Почему он все-таки отменил акцию?
Б о р и с. В тот день мы собрались на квартире у Доры Камергородской для встречи с представителями от анархистов и эсеров. (Гале.) От нас должна была выйти не вся организация, как вы говорите, а человек триста. По стольку же собирались выставить и они. Поговорили, разошлись. Остались только Ласточкин и руководство контрразведки. Вот тогда-то Южный, Янишевский и я сообщили Ласточкину, что, по нашим сведениям, противник узнал о подготовке акции и ждет ее, город будет залит кровью и вряд ли оправданно терять столько товарищей на этом деле. Ласточкин с нашими соображениями согласился… Вот как это было… Вы удовлетворены моим ответом, товарищ Галя?