Г а л я. Вполне… Ни слову не поверила…
П и р о к с. Вот человек, а? Дай ей бог здоровья! Шел сюда, на афишных тумбах реклама — зазывают посмотреть фильму. Названия одни чего стоят, аж зубы свело! «Дневник кокотки»! «Женщина, которая изобрела любовь»! Еще пожалел себя — эх, сейчас бы поглядеть! Но теперь я в полном порядке! С нашей Галей-Валей, как в цирке, не соскучишься!
Р а я. Перестаньте, Пирокс.
Ф е к л а. Действительно, кончай клоуна корчить. Видишь, человек не в себе.
Р а я. Так мы ни до чего не договоримся, Галочка, и вообще все пропадем, если не будем доверять друг другу.
Г а л я. Меня сейчас все не интересуют. Отдайте мне Алешу.
Ф е к л а. А Лена?
П и р о к с. А Мотя?
Р а я. А Геня?..
Б о р и с. Опять тупик… А времени все меньше и меньше…
П и р о к с. Слушайте!.. Только не ругайтесь сразу, а то я вас уже боюсь, честное слово.
Ф е к л а. Ну?
П и р о к с. Что, если…
Г а л я. Да не тяни же ты, говори наконец!
П и р о к с. Если мы всех спасти все равно не можем, а одного никак не выберем, тогда, может, жребий?
Г а л я (стремительно). Согласна!
Б о р и с. Не понимаю, о чем вы говорите?
П и р о к с. Проще пареной репы… Берем шапку, рвем пять листочков, каждый в трубочку, на одном — крест. Тянем. Кто с крестом вытянул — выборщик. После этого рвем четыре листочка, на каждом имя, в трубочку и в ту же шапку. Выборщик тянет. Чье имя вытянет, тому и быть.
Г а л я. У вас мне для Алеши шанс не вырвать, поняла. А это шанс. И судьба не может от нас с Алешей отвернуться. Я — за!
Р а я. Вы что, с ума сошли, ребята? Разыгрывать жизнь?
Ф е к л а. Или смерть. Ну ладно Галя — она сейчас, как говорится, за любую соломинку цепляется, но от тебя, мужик, я не ждал.
Г а л я. У вас есть другие предложения?
Б о р и с. Есть… На одну минуту, на один коротенький миг направьте, братцы, все силы души — знаете куда? — вспомните детство…
П и р о к с. Опять понты и покупка? Детство… Что я там имел? Баня раз в месяц — праздник. На завтрак мать покупала одну селедку, резала на семь долек, и еще пара дынь… Летом хорошо — спал во дворе, под окнами, можно было сгонять куда хочешь, никто не видел, с корешами до утра трепались, рыбалка…
Р а я. Как я устала, кто бы знал, как… Спасибо тебе, умный человек, за эту минуту отдыха… за глоток доброты… Кого было больше в моем детстве, мамы или папы?.. Нет, пожалуй, оба одинаково… Мама, такая красивая всегда, всегда в светлой кружевной блузке, от которой так вкусно пахло чистотой… Папа, подтянутый, ироничный, обо всем на свете может рассказать… И каждое воскресенье гости, допоздна спорят и говорят о природном праве человека быть свободным. А я сижу между папой и мамой, и меня никогда не прогоняют…
Ф е к л а. Да было ли оно у меня, детство это самое?.. Хотя, конечно, по годам было… Мать — сколько помню, руки красные, в трещинах — все учила: будешь портным — всегда при куске хлеба будешь… Отец, как все грузчики, после работы носил котелок. В пятом году вернулся, а котелок прострелен. Так и хранили «котелок пятого года»… А в семнадцатом, когда собрались участвовать в восстании — отец, Васька и я… Мать провожала… «Идите, только не приносите дырки в пальто. Мы с Ленкой вас ждем…» Меня-то дождались, а их… Но это уже не детство…
Г а л я. Вспомните детство, вон куда крутанул… Разве я могу сейчас, кроме Алеши, о чем-то?.. Хитрый, будет агитировать… Был у меня уже агитатор, самый первый — отец… «На доме висит доска — дом построил архитектор Пупкин. А ведь он его не один строил. Приказчик тоже говорит: я нагрузил корабль. Видал грузчика? А студенты вона какие революционные все, а станет адвокатом, где его искать? На вид-то вполне политический, а по существу — гнида…» Как он сердился, когда я после работы по ночам занималась. «Не бога за бороду лови, доченька, а жизнь!..» Поди поймай ее…
Б о р и с. Я толкнул их на дорогу памяти, дал им минутную передышку, а себе не могу позволить даже этого. Моя память — сводки, шифры, пароли, рапорты. «В час ночи к воротам морга со стороны Валиховского переулка подъехал большой автомобиль, в нем находилось несколько офицеров-деникинцев. На звонок вышел дежурный. Один из офицеров спросил, здесь ли принимаются трупы. На утвердительный ответ он сказал: «Ну, слава богу, а то мы уже больше часа ездим по городу, а трупов наших нигде не хотят принимать». Вопрос дежурного: «Где же трупы и сколько их?» Ответ: «Сейчас будут, отойди в сторону». После этих слов из автомобиля были выведены три человека, поставлены к стене и тут же расстреляны…» Вот моя память…