В ту ночь она сшила мне Эмму.
Рэн дразнил меня, что я маленькая, раз играю с куклой, хотя я и на самом деле была маленькой, но рядом с Эммой я чувствовала себя такой счастливой и уверенной, что совсем не слышала, как он дразнится. Эмма стала моей верной спутницей и лучшей подругой; мы вместе гуляли по саду и залезали на деревья, вместе плавали в озере голышом, и потом долго-долго обсыхали, также мы вместе пили чай и ели полдник, и я сшила ей, как сейчас помню, семьдесят одно платье, в числе которых было платье из красивых осенних листьев, платье из лепестков розы, настоящее дамское нижнее белье, настоящая пелерина, и мама чуть не убила меня, когда я отрезала кусок от подаренной мне на день рождения теплой куртки, чтобы сшить курточку для Эммы…
И когда я покидала свой дом, чтобы никогда не вернуться, я не сомневалась ни минуты, брать ли Эмму с собой. Ее прекрасный гардероб я, конечно, оставила дома, да и вообще немного стеснялась того, что все еще так трясусь над куклой, хотя я уже давно взрослая тетка, и поэтому зашила ее в подкладку вещевого мешка; но все равно, во всех моих приключениях, во всех концах света, Эмма всегда была со мной, до тех пор, пока сегодня не умерла…
На мгновение перед моими глазами встал образ Зии, сжигающего Эмму, и я тут же проснулась, задыхаясь от ужаса и сжимая обугленную ткань в руках. Как жаль, что это не было сном!
Снаружи доносились крики и какая-то возня. Я перевернулась на другой бок и попыталась уснуть снова. Невыносимо болела голова и ломило ноги, и хотелось заснуть, чтобы перестать чувствовать все это, но сон, разумеется, не шел, ведь в этот чертов день все было против меня. Хотя я не была уверена, был ли это все еще тот же самый день, не знала, сколько часов я спала, был ли уже вечер, или даже утро… на мгновение мне стало страшно, что я и в самом деле проведу незнамо сколько дней в этом темном шатре в окружении розовой дымки, и меня охватила такая сильная паника, что я содрогнулась всем телом и прижала колени к груди…
И, как спасительная соломинка, снаружи раздался мелодичный голос Ти Фея:
— Скажи, где она, или я тебя поджарю!
— Я здесь! — я сама была в шоке от того, сколько силы вдруг обнаружилось в моем голосе. — Я здесь! Я здесь! Ти Фей!
Я услышала шаги, спешившие сюда, и он влетел в шатер, с заколкой в виде котика в волосах, с посохом в руке, с совершенно безумным взглядом, и бросился ко мне. Я повисла на его шее и разревелась. Никогда прежде не чувствовала себя такой слабой.
— Что, что, что, ты что, что, что, ты плачешь? — он явно не ожидал увидеть такое. Осматривая мое покрытое ожогами и кровью тело, он, должно быть, подумал, что я плачу от боли, но я сунула ему под нос Эмму и прорыдала:
— Эмма!
— Эмма? — спросил он, разглядывая обугленную тряпочку. Я зарыдала пуще прежнего, упала на бок и прижала колени к груди.
— О небеса, что с твоими ногами?!
— Эмма!
— Да кто, ради бога, такая эта Эмма?
— Это кукла, — раздался рядом голос Зии, и я бы бросилась на него, если бы не видела розовую дымку, разделявшую нас. — Я вроде как убил ее.
— Убил? Куклу? — Ти Фей удивленно моргнул.
— Ну, да. Сжег. Вон, в руке у нее…
— Эмма! — повторила я капризно. — Мне ее ма-ма-мама сшила…
— О боже, — выдохнул Ти Фей, переведя взгляд с меня на Зию. — Да ты ублюдок!
— Я спасаю мир, и я еще ублюдок! — возмутился Зия. Я сжала кулаки, задрожав от гнева, но не двинулась с места. Эту преграду мне все равно не пройти.
— К-кью, знаешь, я уверен, Эмма сейчас в раю, — мягко начал Ти Фей. — Она же наверняка все равно была старая кукла…
— Он ее заживо сжег! Заживо! — визгливо сказала я.
— За какое, черт возьми, заживо? Это кукла!
Порыв ветра сбил Зию с ног, и он упал всего в паре сантиметров от меня, внутри моей клетки. Никто и моргнуть не успел, как моя рука опустилась на его голову.
— Привет, — почти ласково сказала я.
— Позволь еще раз напомнить, что я спасаю мир! — быстро произнес Зия, полными ужаса глазами глядя на меня.
— Надеюсь, у тебя есть, кому передать свое дело, — прошипела я. — За Эмму!
В какой-то момент розовая дымка рассеялась, и это означало, что Зия мертв. Я еще долго глумилась над его телом, пока Ти Фей не поймал меня за руку и не отвел в сторону.
— Достаточно, уже достаточно…
Я рухнула на колени и прижалась лицом к его животу, снова начиная рыдать.
— Мне не легче! Почему мне не легче? Он убил Эмму! Да она была старше его лет на пятьдесят! Да как он мог! Эмма! Эмма!
Ти Фей гладил мои волосы и пытался сказать что-то в утешение.
— Я думаю, Эмма сполна отомщена… Ну хватит, хватит, ну все. Пойдем домой, а? Ада по тебе соскучилась наверняка. Тебе нужно проспаться. Пойдем, Кью. Пойдем, хорошая…
Я оторвала свое лицо от его тела и увидела огромное мокрое пятно на его животе.
— Может, тебе лучше выкинуть это? — осторожно спросил он, коснувшись остатков Эммы в моей руке. — Кью, лучше тебе от них не станет…
— Нет! Это все, что осталось! — сопротивлялась я, прижимая тряпочку к груди. — Не отдам! Это Эмма!
— Ну хорошо, ну ладно. Пойдем, пожалуйста.
Я поднялась на израненные ноги и, шатаясь, побрела прочь. Ти Фей пытался подставить мне свое плечо, но я знала, что он меня не удержит.
На улице нас ждал дракон.
— Что за?.. — у меня челюсть отвисла.
— Кью, я тебе потом все расскажу, — пообещал Ти Фей, обнимая меня за талию. — Сейчас тебе нужно отдохнуть. Давай, садись, вот так… Держись крепко, хорошо? Положи Эмму в карман… ладно, ладно, только не начинай опять плакать! Можешь держаться одной рукой! Все будет хорошо, я рядом.
— Теперь у меня семьдесят одно платье для Эммы, — плаксиво сказала я, — и ни одной Эммы!
— Семьдесят одно?! Ничего себе! Ну, хочешь, мы ее похороним, как человека?
— Нет!
— Как… эльфа?
— Нет! Я не хочу ее хоронить! Я ее сохраню!
— Ладно, хорошо! Нет, не плачь! Ох, господи, когда я шел в путешествие, я был готов ко всему, но только не к плачущим девушкам!
— Уж извини, что не оправдала твоих надежд!
— Да я же не о том говорю… Ну все, все. Фей здесь, Фей рядом. Давай.
Одной рукой держась за спину дракона, другой он обнял мою голову и прижал к своему плечу. Я все-таки начала плакать, пропитывая его платье слезами, и лишь смутно чувствовала, что мы поднялись в воздух. Как мы приземлились, я не знала, потому что уже спала и, слава богу, совсем не видела снов.
Разбудило меня солнышко, и это было немного приятно. Я села, не открывая глаз, и подставила лицо под его теплые лучики, наслаждаясь этим. Рядом кто-то колотушкой взбивал масло.
Я открыла глаза и обернулась на звук. Я была в избе Ады, и сама Ада стояла напротив и делала как раз то, о чем я подумала, глядя на меня. Я кисло ей улыбнулась, она бросила свое дело и кинулась ко мне.
— Кью! Ты как!
Я взглянула на свои ноги. Босые и совсем целые.
— Я так понимаю, Ти Фей постарался.
— Да. Он очень трудился, чтобы помочь тебе. Был весь такой трогательный, взволнованный! Только и говорил, что о тебе. Я даже почти ревновала!
Я улыбнулась еще кислее.
— Ой, на твоей улыбке можно капусту квасить, — ответила Ада. — Ну ладно тебе, прекрати. Не печалься.
— И не собираюсь, — угрюмо сказала я. — Все давно в прошлом! Даже хорошо, что это случилось. Нужно перестать быть ребенком.
Я не знала, в курсе ли Ада, что произошло, но взглянула на ее лицо и сразу поняла, что Ти Фей все рассказал. Покопавшись по карманам, я не нашла там останков Эммы, но, несмотря на боль, кольнувшую сердце, попыталась убедить себя, что это к лучшему.
В дверях появился Ти Фей.