— Эй, ты, — крикнула я, — поднимайся!
— Кью, может, не будем его будить? — спросил Ти Фей, прячась за мою спину. — Вдруг это из-за него мы оказались тут?
— Не трусь! Даже если и из-за него — легче будет понять, что произошло. Эй, поднимайся, милейший! Эй!
Я подошла к лежавшему на животе человеку и осторожно потрогала его пальцами ноги. Человек издал непрятный булькающий звук и поднял голову. Я испуганно вскрикнула.
— Черт, я все-таки перепила! У меня галлюцинации! Мне Мака Дее мерещится!
Ти Фей наклонился к Мака с задумчивым лицом.
— Да нет, это правда он. Он пришел где-то в тот момент, когда ты на столе отплясывать стала. Кажется, он хотел с тобой поговорить, но ты пообещала, что сядешь ему на шею и сломаешь хребет, а в качестве доказательства спрыгнула на табуретку и разломала ее в щепки. Мне еще попало кусочком ножки по щеке.
— Во-от как. Эй, ты, ты речь эльфийскую понимаешь еще вообще? Ну и рожа у тебя, распухла так… тебе бы подкраситься, Мака.
— У-у, — простонал он, — Кью…
— Не придуривайся, не придуривайся. Храп твой полностью выдал то, что ты здоров, как бык. Но почему ты здесь лежишь такой хорошенький?
— А, ну, ясно, почему, — Ти Фей как-то странно улыбнулся. — Ты ему сказала, что согласишься поговорить, если он тебя перепьет.
Я уронила челюсть.
— И он согласился?
Со стороны Мака Дее донеслось что-то неразборчивое, но похожее, но «я же не знал», сказанное через большое усилие. Я скрестила руки на груди:
— Но ты же не идиот! Хотя… Я вешу раза в два больше тебя. Разве не очевидно, что я и выпить могу больше?
Мака Дее жалобно вздохнул и страдальчески возвел глаза к небу. Я посадила его на каменное плато, на котором спала, и отряхнула грязь с его плеч.
— Ну что, давай поговорим!
— Кью, ты уверена, что сейчас подходящее время? — осторожно спросил Ти Фей, едва ощутимо касаясь пальцами моего локтя. — Кажется, еще чуть-чуть, и мы тут замерзнем на смерть!
— К слову, спасибо, что напомнил. Как мы оказались в горах, да еще в таком виде? Случилось что-то экстраординарное, верно?
— Апчхи, — сказал Мака, зябко растирая плечи руками. — Ты пошла убивать тролля.
— Того самого, который убивает детей?
— Не знаю! Ты просто вдруг спрыгнула со стола и заявила, что идешь его убивать. Глубокоуважаемый Господин Ти пошел за тобой, а я… А я не знаю, зачем тоже поперся…
Я удивленно взглянула на Глубокоуважаемого Господина Ти, но увидела только своего бойкого дружка Ти Фея, правда, с крайне довольной физиономией. Глубокоуважаемый, значит. Интересно.
— Точно! — воскликнул Глубокоуважаемый, хлопнув себя кулаком по ладони. — Я вспомнил! Этот огромный вампир в диадеме все жаловался, что не спит уже который месяц из-за своей дочери. И ты вызвалась ему помочь!
— Что, бесплатно? — разочарованно потянула я.
— Ну, не совсем. Он пообещал, что если тролль перестанет им докучать, то он подбросит нас до Струт‘гада.
— А! Я тоже это помню! — оживился Мака. — Но, если честно, когда он сказал, что «прокатит тебя на своем большом драконе», я подумал, что это не совсем буквально…
Я посмотрела на Ти Фея, и тот любезно вмазал ему пощечину за меня. А я добавила:
— Извращенец! Вот сейчас как бросим тебя здесь, чтобы ты замерз, пока доберешься до города!
— Ну, знаешь ли! Я тоже маг, — надулся Мака. — И могу прочитать заклинание телепортации.
— Кому ты гонишь, — усмехнулся Ти Фей, — только монах обладает достаточным уровнем концентрации, чтобы применять такие заклинания. Для этого нужно медитировать долгие часы, разбираться в себе…
Я задумалась:
— Не помню ни раза, чтобы ты медитировал, Ти Фей.
— Не правда, я часто это делаю. А еще я каждое утро молюсь. Просто я не объявляю на всю округу: «Ти Фей идет молиться!». А сажусь и делаю это. Нас, помимо всего прочего, учат еще и тому, что молитва и медитация — это интимные процессы, вроде похода в туалет, и должны интимными оставаться. А Мака со своим обывательским взглядом на магию может максимум что собственное личико подлатать!
— Пожалуйста, не могли бы вы не недооценивать меня, Глубокоуважаемый Господин Ти? — вежливо попросил Мака. — Я знаю, ваш отец…
— Не будем об этом, — отрезал Ти Фей. А я подняла голову, уставилась в белое холодное небо, и почувствовала, как у меня засосало под ложечкой. Мои ушки улавливали легкую вибрацию, шедшую от самых гор, и, увы, я знала, что это значит.
— Попрошу вас не забывать, что я — посол, и прошел кое-какое обучение магии. Я точно смогу справиться с дорогой до ближайшей деревни, а уж там…
Я отвела взор от небес и уставилась на Мака, дрожащего, бледного, промокшего до нитки. Сердце защемило от тени былой любви, но мозг был уже совершенно беспристрастен.
— А справиться с Рух ты сможешь? — спросила я спокойно.
— Справиться с чем? — не понял Мака Дее. Ти Фей, кажется, тоже ничего не понимал, но прочел напряжение в моем лице и благоразумно спрятался за моей спиной. Надо сказать, что за время нашего путешествия он чертовски поумнел.
Возможно, я тоже.
Я указала пальцем в небо, и Мака покорно поднял голову. По белому небосводу быстро пролетало серое грозовое облако, висевшее так низко, что, казалось, достаточно было подпрыгнуть, чтобы дотянуться до него. Налетел холодный ветер и бросил нам в лица колючие снежинки.
— Ну, — сказал Мака, закрываясь руками, — снег собирается.
— Дурак, — сказала я справедливо, прикрывая Ти Фея краем своей пышной юбки, — это не туча.
Мака взглянул на меня с подозрением, но туча тут же доказала, что она вовсе не то, чем кажется, оглушительно заорав.
От этого крика затряслись горы, вздрогнул воздух, кажется, подкосилось даже само небо, и Ти Фей схватился за меня, боясь потерять равновесие, а часть плато, на котором сидел Мака, раскололась надвое, и он провалился бы, если бы я не успела схватить его за руку и вытащить. Мака трясся, испуганно озираясь, а я держала его одной рукой, Ти Фея — другой, и молилась Богине, чтобы с гор не сошла лавина.
Богиня была в плохом настроении.
Пару мгновений я оценивала ситуацию. У меня в руках два человека средней степени паршивости. Надо мной кружит огромная птица Рух, а я знаю, что она покидает свое гнездо только для поиска еды. И еще знаю, что ест она преимущественно людей. А с гор на нас идет огромный снежный поток.
Наилучшим вариантом было бы бросить Мака в клюв Рух, и убежать, пока птица будет им закусывать… Но я почему-то не могу так поступить. Он, конечно, урод и козел, но все равно… в некоторой степени… человек.
Кроме того, я так давно не развлекалась по-настоящему!
— Парни, — сказала я, отпустив их и нагнувшись, чтобы оборвать подол юбки. — Спорим на сотню монет, что я вытащу нас из этой передряги?
Мака прижался к моей спине и дрожащим голосом произнес, морщась от ветра, создаваемого Рух:
— Если ты спасешь мне жизнь, я отдам тебе все свои деньги!
— Ти Фей в свидетелях! — хохотнула я, подмигивая Мака. — Эй, воробей-переросток!
Я замахнулась и швырнула обрывок подола в небеса. Рух, заметив яркий движущийся объект, опять крикнула, повалив моих спутников на землю, и нагнула голову к тряпке. Это-то мне и было нужно.
Я прыгнула на расколотое плато, оттолкнулась от него ногами, раскинула руки, жадно глотая ртом бьющий в лицо ледяной воздух, и упала на клюв дьявольской пташки. Рух так не ожидала этого, что дала мне секунду форы, и я легко вскарабкалась по скользкому клюву на ее голову, встала на ноги, и бросилась бежать по птичьей шее. Рух пришла в себя и принялась трясти башкой, бить крыльями и кричать, но было уже поздно. Я уже была на ее спине.
Я слышала, как Ти Фей кричит, чтобы я была осторожна, и на мгновение пернатое тело ушло из-под моих ног, меня бросило в сторону, и я камнем врезалась в гигантское крыло, словно мешок, но и это вполне входило в мои планы. Рух кричала и билась, лавина уже наступала нам на пятки, а я впилась пальцами в одно из огромных перьев, повисла на нем, и скоро почувствовала, что падаю. Под моим весом мягкое перо выпало из крыла, закружилось вместе со мной, подхваченное ветром, и мне пришлось навалиться всем телом на его стержень, чтобы направить в правильную сторону, хотя это означало, что я упаду головой вниз. На языке был вкус крови, но в крови кипел адреналин, и я не замечала этого.