— Я не хотел никого напугать! — срывающимся голосом воскликнул Кристофер. — Но мир так жесток со мной! О, как я несчастен!
— Ближе к делу, пожалуйста.
— Извини. Ну в общем, я просто очень-очень люблю детей, но ни одна троллица никогда на меня не посмотрит. Они как-то чувствуют, что я не такой, как другие. И сколько я ни пытался… И потом, наши дети, которые нормальные, как зверята, это не так уж и мило… Нет, мне нравятся человеческие дети.
— Не в гастрономическом, я надеюсь, смысле?
Кристофер чуть не выронил чайник.
— Ти Фей! — оскорбленно воскликнул он. — Как ты можешь! Мои чистейшие чувства!..
— Ладно, ладно, успокойся, — Ти Фей, кажется, немного перепугался. — Я не хотел тебя…
— Никто меня не понимает! — Кристофер поставил перед Ти Феем чашку с чаем, и тот задумчиво на нее уставился, соображая, как пить из чашки, в которой смог бы поплавать. — Я так одинок в этом мире! Я даже написал об этом стихи, вот слушай:
Когда б я не родился троллем,
Когда б имел я отчий дом,
То на один со смертным горем
Я б не остался нипочем…
Я почесала в затылке и влепила Мака такую пощечину, что он застонал и открыл глаза.
— А-а-а…
— Чай будешь? — сварливо спросила я, наклонившись к нему. — И хватит изображать из себя умирающего!
— Скиталица?..
— Чего?
— Мне кажется, я сойду с ума… Гоблинская полиция… говорящие тролли… Как мне жить с этим?
— Нужно просто быть более открытым к новому, — пояснила я, разведя руками. — Сам себя загоняешь, и сам же от себя и мучаешься… Вот взгляни на Ти Фея, как он быстро находит общий язык со всякой магической шпаной…
Мака вздохнул и сел, потирая щеку.
— Сильно ты меня…
— А сам виноват, что не просыпался.
— Ты сказала про чай?
— Видишь вон бассейн? Чай в нем.
Мака обреченно вздохнул:
— Можно я обратно в обморок?
Я рассмеялась и стукнула его по-дружески по спине, нарочно чуть-чуть не рассчитав силы.
— Нельзя. У нас тут вечер поэзии.
— …И приняла б меня земля,
То вот тогда, клянуся богом, тогда и счастлив был бы я!», — закончил декламировать Кристофер и взглянул на Ти Фея пытливо. — Ну-у?
— Ну-у, это было довольно недурно, — улыбнулся тот, — ты в принципе весьма талантлив. Вот только люди злятся на тебя справедливо. Из-за тебя их дети боятся спать, ты их так сильно напугал…
— О, я несчастный, несчастный!
Мне показалось, что моя голова лопнет, если я еще хоть раз услышу слово «несчастный», и я решила брать дело в свои руки. Тем более, у меня уже была идея.
— Хватит жаловаться на жизнь! — воскликнула я, вскочив и направившись прямо к троллю с крайне воинственным видом. — Я знаю, что нужно сделать!
— Нет, Кью! — Ти Фей тоже вскочил и бросился к троллю, обнял его лицо. — Прошу тебя, не убивай его! У него такая тонкая душевная организация! Тем более, это уникальная особь. Возможно, мы с тобой стоим на пороге нового витка эволюции… Или дегенерации? Хотя это тоже эволюция…
Я фыркнула:
— Кто говорит о его убийстве? Я знаю, как решить все миром.
— Ну-ка, — и Ти Фей, и Кристофер казались заинтересованными.
— Мы отведем Кристофера в деревню, и все объясним жителям, — сказала я. — Уверена, в обмен на защиту от всякой дряни, живущей в горах, они разрешат ему остаться в поселении, а потом дети привыкнут и сами будут проситься с каменным братишкой поиграть!
На словах «каменный братишка» Кристофер пустил счастливую слезу, но все же сказал:
— А с чего ты взяла, что меня вообще станут в городе слушать?
— Тебя не станут, — я кивнула, — но на то есть я, Непревзойденная Скиталица Кью! Я буду мушкетером!
— Да парламентером! — взорвался Ти Фей, но сразу же взял себя в руки. — Извини. Это называется «парламентер», Кью. Не полотер, не мушкетер…
Я отмахнулась.
— Так что скажешь, Кристофер? Вот увидишь, за мной люди и в ад пойдут, а с троллем так точно по-дружатся!
— Я не знаю, мне как-то не верится… Но почему бы не попробовать! — Кристофер улыбнулся во весь свой жуткий рот. — Если это сработает, я буду абсолютно счастлив!
— Значит, идем в деревню! Прямо сейчас!
Мака, белый, как полотно, приблизился к нам и положил свою руку мне на плечо:
— Подумай еще, сейчас же все спят, а спросонья могут не так понять. Нам лучше подождать до утра.
— Согласен. Огромный каменный братишка, среди ночи ворвавшийся в поселение, вряд ли всех приведет в восторг, — кивнул Ти Фей. — Но ты не переживай, Кристофер! Утром все решим…
Я подумала о том, значит ли это, что нам придется проторчать до утра рядом с этой грудой гальки, поняла, что все-таки значит, и хотела протестовать, но мне не дали и шанса. Ти Фей с завидным воодушевлением принялся читать Кристоферу свои лирические изыски, Мака Дее присоединился к этому кружку с видом великого знатока поэзии. Одна я осталась не у дел! Но усталость от всех этих событий, которые мне пришлось пережить за последние часы, навалилась на плечи, словно тяжелый мешок, и я заснула прямо сидя.
Дурацкое выходит путешествие! Я вечно то в горах, то в дерьме, что, в целом, одно и то же, и мне постоянно приходится тратить свои драгоценные силы на помощь всяким убогим — тому же Кристоферу, или Мака Дее, или даже Ти Фею, хотя с ним-то ладно, он хотя бы иногда бывает мне полезен. Но как же уже затянулось мое путешествие, сколько сил оно уже из меня высосало, хотя должно было быть простой, пусть и долгой прогулкой! Нужно было сразу идти, как планировала, а не пользоваться всякими глупыми картами, уловками, Ти Феями…
Я распахнула глаза и уставилась в темный потолок пещеры. Неподалеку раздавалось усталое сопение Ти Фея, но пол был освещен утренними солнечными лучами, пробивавшимися через каменные коридоры с улицы. Я попыталась выпрямить тело, но это далось мне с трудом — все затекло, а спина вообще как будто одеревенела и грозилась сломаться от слишком активных движений. Вот спасибо, парни! Хоть бы уложили меня по-человечески, так ведь нет! Небось, до рассвета стихи друг другу читали, да и забыли обо мне. Товарищи, называется.
Кое-как поднявшись на ноги, я чихнула, зябко повела плечами — все-таки моя самодельная одежда не слишком грела — и вышла на улицу, при свете утра легко найдя выход. Теперь горы казались совершенно не такими, какими выглядели ночью, и я увидела не только кострище, вероятно, созданное Кристофером, надеюсь, не из не приглянувшихся ему родственников, но и огромное горное озеро, голубевшее среди высоких отвесных скал. Кажется, горные озера — самые чистые? Что ж, выглядело оно и правда невероятно, словно зеркало, брошенное каким-то гигантом в этой безрадостной местности.
Я подошла к воде и плеснула на свое лицо. Она была студеная, даже ледяная, и пальцы сводило от прикосновения к ней, но ко мне сразу же вернулась ясность мыслей, а по телу прошлась приятная волна бодрости. Может, искупаться? Нет, к черту, еще заболею. Если я на этой неделе не окажусь в чертогах короля Струт’гада, то, клянусь, я объявлю свое поражение, как Скиталицы!
Я услышала плеск воды, подняла глаза и столкнулась взглядом с Мака Дее. Сначала я разозлилась на то, что он испортил такое приятное утро своим появлением, и хотела уйти обратно в пещеру, но что-то заинтересовало меня, и я, присмотревшись, спросила:
— Мака, ты что, ходишь по воде?
Он удивленно посмотрел на свои ноги и улыбнулся:
— Ну да! А что?
Я моргнула.
— Она замерзла?
— Не-а, — он провел пальцами по водной глади и создал легкое волнение. — Ти Фей тебе, что ли, не рассказывал?
Я пожала плечами и заочно на него за это обиделась. Как он мог мне о таком не сказать! Особенно, например, когда мы были у озера Нимф, этой странной девочки-дракона, влюбившейся в него. Вот где бы данная сила нам пригодилась!
— Да… Наверное, он не умеет, — задумчиво сказал Мака, приближаясь ко мне. — Нужно быть в гармонии с природой, чтобы достичь такого уровня контроля стихии.