Чтобы организовать борьбу мне надо было, как минимум, доехать до конкретного места борьбы. В одну сторону это было недалеко, всего двести километров, в то время как в другую почти семьсот! Интересно, в какую сторону поехали бы вы? Я поехал на «дальний кордон», чтобы доехав до конца, потом в течение более двух недель, посещая каждый отряд и организовывая борьбу, возвращаться назад в Кульсары, где впоследствии должен был заняться подготовкой к фестивалю студенческой строительной молодёжи.
Проехать семьсот километров по пятидесятиградусной жаре через плато Мангышлак и плато Устюрт по направлению к Пустыне Кара-Кумы дело не простое. И ехал я не в мягком купейном, и даже не в общем плацкартном, а в Столыпинском образца 1913 года сундуке на колёсах с естественной вентиляцией через щели и пулевые отверстия со времён борьбы с Каракалпакскими басмачами. Такое же естественное кондиционирование воздуха «на понижение» в ночное время в летний сезон погодой не производилось. Было жарко как днём, только темно. В течение почти трёх суток я спасался по подсказке аборигенов, чёрным, горячим, цейлонским трёхслоновым чаем. В кипятке недостатка не было, а чайник у каждого был свой. Туалет не работал, для облегчения пассажиров раз в два или три часа поезд делал остановку на пять минут прямо посреди плато и мальчики налево… девочки направо по ходу поезда. С едой проблем не было, потому что если при сорока градусах можно было попробовать съесть корочку хлеба, то при пятидесяти есть не захотелось никогда в течение всего вояжа на курорты Аральского моря и столицы автономной Каракалпакии Кунграда! Ближе к Каракалпакии контингент пассажиров начал меняться и вскоре в моём «купе» сидели исполнители второстепенных ролей в фильме «Белое солнце пустыни» – Каракалпакские аксакалы в белых одеждах («Даавно здесь сидим…»). Я свою полку уступать не собирался – ведь не ветераны же Великой Отечественной в самом деле!? Они и не просили, а просто закурили свои «кизяки» и меня сдуло! Сушёное верблюжье говно! А я привык к «Беломору», на худой конец, махорке! Так и доехали. Они, чавкая вонючими «гуртиками» и восседая на моей полке, а я стоя и не чавкая! В отряде встретили, как героя, накормили, остудили холодным верблюжьим молоком и уложили спать, предварительно устроив для меня помывку с тёплой водой под душем. Утром я занялся борьбой сразу по всем направлениям и к обеду уже почти закончил. Оставались детали. «Прожектор ударника» светил, стенгазета с фотографиями командира стройотряда Валерки (фамилию не скажу, он сейчас то ли полковник, то ли ещё круче в современных органах ЧК) и его верной комиссарши Чижика висела в правильном месте возле столовой. Прогульщиков и бракоделов не было, план в километрах уложенных рельсов выполнялся с опережением, пиво и портвейн не пили больше ни от того, что боялсь нарушить наш ударный комсомольский «сухой закон», а просто не купить и не выменять за отсутствием вообще! Отрядный гимн укладывался в идеологические рамки, волейбольная площадка присутствовала! Над палаткой командира развевалось отрядное знамя! То есть все компоненты борьбы были налицо, отряд заслуживал похвалы руководства, и он её получил. Я решил задержаться на денёк, отдохнуть. С Валеркой мы были знакомы ещё по прошлому отряду, поэтому отношения за пределами палаточного отрядного лагеря мгновенно превращались в приятельские. Вот и сейчас он предложил вечером зайти в гости к начальнику участка и попить чаю с сюрпризом.
Начальник участка был рад знакомству, а сюрприз заключался в том, в чём я и так не сомневался. Предложили поесть лепёшек по-Каракалпакски. В лепёшку заворачивается, как шаверма, чёрная паюсная икра. Запивается лепёшка водкой и только водкой, желательно комнатной температуры, иначе это не по-Каракалпакски! Икра перед тем, как её заворачивают, посыпается чёрным перцем. Отказываться нельзя, принять приглашение нельзя – а вдруг он меня же потом и «вломит». Валерка говорит: «Да расслабься – он нормальный, он условно освобождённый и кого-то “вломить” ему просто западло. Его и так от нашего “сухого закона” тошнит». Не надо было мне дегустировать Каракалпакские деликатесы. Назавтра в поезде обратного направления на Кульсары при температуре опять плюс пятьдесят два я хорошо это прочувствовал и осознал и впредь решил с «сухим законом» не связываться.