День я валялся на пляже на озере, восхищаясь розовыми фламинго, расположившимися на маленьком островке в пятидесяти метрах от берега… Я подплывал к ним почти вплотную, не вызывая страха. Они же как лебеди вытягивали в мою сторону длиннющие змеиные розовые шеи с маленькими головками, что-то курлыкали, но это не выглядело угрожающе, а на следующий день Темирбек, всё еще чувствующий передо мной вину за неточности перевода в кабинете у председателя райисполкома, предложил загладить вину поездкой на бешбармак к своему дяде. В этой степной, а на самом деле, пустынной части Казахстана, дороги были хорошие. Точнее, куда не поедешь, везде хорошая степь – пустынная зеркально-идеальная ровная дорога. Отполированная ветрами! Как казахи ориентируются и находят друг друга, кочуя с места на место, для меня тогда было и сейчас остаётся загадкой. Так мы и двигались зигзагообразно по этому казахскому автобану пока зоркие соколиные глаза Темирбека не приметили вдалеке юрту. Сразу оживившись, он прибавил газу. Не доезжая до юрты с километр, он начал гудеть и так и прогудел до самой юрты своего дяди. Встретили нас всей семьёй. Дядя Темирбека – маленький сутулый чабан без определённого возраста, его жена тоже без определённого возраста и шесть дочерей от двенадцати до двадцати двух. И ни одной особи мужского пола. Это объясняло, почему чабан имел такой грустный взгляд и облик в целом. Вокруг юрты паслись бараны, их охраняли овчарки. Две маленькие лошадки и три огромных одногорбых верблюда довершали картину «Юрта многодетного казаха в степи утром». Темирбек о чём-то долго разговаривал с дядей, жестикулируя и меняя интонации голоса с мягкого на жёсткий и обратно, постепенно увеличивая скорость изложения какой-то очень важной мысли. Дядя кивал и соглашался. Я же, ничего не понимая, от разговоров устранился. Потом Темирбек с дядей сходили в отару, выбрали молодого барашка и тут же лишили его жизни, принеся в жертву будущим участникам пиршества. Разделали на куски и положили во внушительных размеров казан. Женщины дяди Темирбека занялись огнём, все семеро. Девочки совсем молоденькие и постарше; одна женщина «за двадцать» – все как-то по особенному на меня посматривали и хихикали. Я и не догадывался, что прямо здесь в юрте старого чабана на меня готовилось покушение, правильнее сказать, не на меня, а на мою свободу. Нет – они не собирались захватить меня в рабство, превратив в батрака, проживающего тут же в яме. Или за выкуп. Получив от племянника информацию, что есть у них в Кульсарах русский, неженатый и очень большой начальник, которого слушаются и которого даже председатель исполкома не смог обмануть вместе с Бурашевыми, они хотели выдать за меня замуж любую из дочерей от двенадцати до двадцати двух. Или сразу двух… или трёх. Можно даже без колыма. Для этого меня надо было сначала напоить, потом набить моё пузо молодой вкуснющей бараниной и положить спать в обнимку с юной красавицей. Девчонки, кстати, были хорошенькие все. На вид мне было, по их казашьему разумению, лет неизвестно сколько. Чисто визуально мне могло быть от пятнадцати до тридцати или больше. Так же, как мы не понимаем возраста китайцев или японцев, так и они не умеют определять наш. Казахи – те же японцы, даже язык чем-то перекликается. Они не могли угадать, сколько же мне лет по-настоящему. Недоразумение усугублялось тем, что я Бурашева «сделал» вместе с председателем. Значит умный, значит не меньше, чем двадцать пять, значит богатый! Надо брать! И желательно живьём! Не вышло! Темирбек, подлый предатель, а ведь я его «бесстрашным воином» окрестил, забыл, что водку я не пью, потому что печень не умеет! А портвейна у них не было и пива не было. Операция была на грани срыва. Они мне что-то в чашку с зелёным чаем подсыпали, я случайно опрокинул, они девчонок по обе стороны от меня за столом, правильнее, за ковром на подушечки посадили, я ноль внимания! Имена у девчонок звучные: одна Алтын (золото), другая Гэухэр (бриллиант), а я всё равно ноль! Мне другую пару красоток подсаживают – ничего меня не берёт! Напуганный год назад перспективой раннего брака не по любви, я с тех пор позволял себе потерять бдительность только в присутствии мамы…