Следак еще несколько раз отмерил диагональ кабинета торопливыми шагами.
– Будем искать. Кое-что есть на камерах, установленных в холле и на фасаде здания, но там качество хреновое.
– Завтра я уже смогу принимать посетителей? – поинтересовался Руднев.
– После обеда. А с утра мои люди еще тут поработают. Так что с вашего разрешения я кабинет опечатаю. Если что-то вам взять надо, то берите прямо сейчас, при мне.
Психоаналитик замялся, но потом все же произнес.
– Нет, ничего мне брать не надо, только плащ и портфель, – уже в приемной Руднев спохватился. – Канарейку накрыть надо. Фонари так светят, что не уснет. А она птичка нежная.
Он бережно прикрыл клетку с канарейкой пледом и вышел за дверь. Следователь тут же ее опечатал.
К одиннадцати часам вечера офисы в старом доме опустели. Сменилась охрана. На ночную смену заступали двое человек. Охранники привычно расположились в своей комнате, пили чай, играли в карты. На мониторах виднелись картинки с камер: подъезд к зданию, крыльцо, холл… Уже после часа ночи игру в карты пришлось прервать. К крыльцу подкатил полицейский «УАЗ». Двое правоохранителей с автоматами направились к стеклянной двери.
– Иди узнай, чего им надо? – Старший охранник всматривался в монитор.
Молодой пошел в холл.
– Какие проблемы? – поинтересовался он через переговорное устройство.
– Сигнализация в турфирме на втором этаже сработала, – зевая, проговорил один из полицейских. – Проверить надо.
– Сбой какой-то. Хомутнуло. Сейчас у нас все спокойно. Не то что днем, – покачал головой молодой охранник. – Я сам здание обходил.
– Слышал о ваших делах. Но есть инструкция. Должны проверить. Думаешь, мы для своего удовольствия по городу мотаемся?
Охранник открыл дверь, впустил правоохранителей. Ствол автомата тут же уперся ему в живот.
– Тихо, – сказал полицейский.
Через минуту оба охранника без лишнего шума были уложены «мордами в пол» и связаны. Из полицейского «УАЗа» выбрался Ларин, зашел в здание. И «бобик», и полицейские были самыми настоящими – Дугин постарался. Где-где, а в МВД своих людей у него хватало. Первым делом Андрей вытащил блок памяти из компьютера, присоединенного к камерам слежения, бросил его в сумку.
– Ключ от лифта у тебя? – нагнулся он к уху немолодого охранника.
– На столе лежит, – затравленно прохрипел тот. – Вы что собрались делать?
– Возьмем что нам надо и уедем. Если боишься за свою жизнь, то – зря. Ночь полежите, а утром вас сменщики освободят.
– Работу же потеряю, – уже осмелел охранник.
– Так работать нужно лучше, – пожал плечами Ларин. – Действовал бы по инструкции, мы б и в здание не вошли.
На третьем этаже Андрей сорвал с двери бумажную полоску с гербовой печатью. Зашел в кабинет. Отыскать записывающую аппаратуру оказалось задачей не слишком сложной. Системный блок с внешним жестким накопителем ожидаемо располагался в нижнем ящике письменного стола.
Глава 2
Полночь – время теней, страха, привидений, вампиров, маньяков и прочей другой нечисти. Об этом каждый знает. В такое время лучше всего сидеть дома, а не шляться за городом. Полночь – плохое время.
Ущербная луна подозрительно выглядывала из-за одинокого облака. На небе рассыпались сверкающие бусинки звезд. Ночной простор пропах речкой, травой и разогретым за день, а теперь уже остывающим асфальтом. На горизонте разворошенным костром рдели многочисленные огоньки индустриального райцентра.
В урбанистическом силуэте промышленного города доминировали огромные трубы химкомбината. Они, как новогодние елки, переливались лампочками. Даже в темноте угадывался валивший из труб дым. Казалось, что это не химкомбинат, а комбинат по производству грозовых туч. Хвосты дыма расползались по небосводу, гася даже самые яркие звезды.
Компания молодежи шла по обочине шоссе. Двое парней были сильно пьяны, по дороге они то и дело останавливались, догонялись пивасиком, потягивая его прямо из горлышка двухлитровой пластиковой бутылки, которую передавали из рук в руки. Две их спутницы брели рядом с ними плечо в плечо. Еще две девушки – крашеная брюнетка с длинными волосами и блондинка, стриженная под каре, – замыкали шествие. Шли, держась за руки.
– Девоньки, может, из вас кто-нибудь пивка потянуть хочет? – крикнул, поднимая над головой бутылку, парень в клетчатой рубашке. – Остатки роскоши!
– Твоим пивом только сырость в желудке разводить! – ответила брюнетка. Затем она обратилась к подружке: – Вот уроды. Обещали, что с дружками приедут. А те ужрались в хлам еще до отъезда. Вот и хожу целый день одинокая и несчастная. Нет, с нашим райцентровским контингентом невозможно кашу сварить. Даже оргию организовать толком не могут, и это при наличии бухла, предварительной договоренности между девушками и пацанами. Наши мачо сексу предпочитают выпивку. Не жалеешь, что поехала?
– И хорошо, что их поехало только двое, – шепнула блондинка. – Дышится-то как! Как дышится! – воскликнула совсем еще юная девушка, раскинула руки с шелковой шалью и изобразила полет. – Не то что в городе!
Брюнетка тут же засмеялась и громко запела. Голос звучал сносно даже с профессиональной точки зрения:
– …Я буду долго гнать велосипед. В глухих лугах его остановлю. Нарву столбов и подарю букет той девушке, которую люблю!..
– Какие еще «столбы»? – засмеялась блондинка. – В песне поется: «Нарву цветов и подарю букет той девушке».
– А он пьяный на велосипеде ехал. Потому и нарвал «столбов».
Сзади послышалось рычание мотора. Большегрузная фура нырнула с горки и понеслась, набирая скорость. Водитель, хоть и принял влево, все равно посигналил, боялся, чтобы кто-нибудь из подвыпивших ребят не оказался под колесами.
– Чего сигналишь, козел! – закричала цеплявшаяся за парня девица и запустила вдогонку фуре недогрызенным яблоком.
Плод ударился в кузов и разлетелся – брызнул мякотью.
Впереди белела автобусная остановка со скамейкой и урной, заваленной мусором.
– Подозрительно пусто, – прокомментировала блондинка. – Люди где? Что, никто, кроме нас, ехать в город не собирается?
– На хрена тебе, Наташка, еще какие-то люди? – осклабился обладатель клетчатой рубашки. – Мы тебе что, не человеки?
– Автобус когда? – прищурилась брюнетка.
– В ноль-ноль пятнадцать, – ответил клетчатый. – В десять минут по полуночи в город идет последний автобус. Тебе что, не ясно?
– А народу почему нет? – допытывалась более трезвая, чем клетчатый, брюнетка.
– Не веришь мне, значит? А я докажу. Сейчас… я даже расписание сфотографировал, – клетчатый пьяно расставил ноги, запустил руку в карман штанов и принялся там шарить.
– Парниша, не увлекайся, – подколола брюнетка. – Что, руку в штаны засунул и о телефоне забыл?
– Запомни, девонька. Последний раз онанизмом я занимался в детском саду – в младшей группе. А потом был исключительно изобретательный секс, – серьезно проговорил клетчатый, доставая телефон.
– Знаю я твой изобретательный секс. Бельмы зальешь, и в лучшем случае получится детская игра «в доктора».
– Игра в доктора! Скажешь тоже, слушать противно. Лично я, учась в восьмом классе, уже придумал новую позу, которая даже в Камасутре не описана. Во как! – пошатываясь, парень «листал» полусогнутым пальцем виртуальные странички с фотографиями, сделанными на мобильник. – И тут мне не веришь? Описываю. Голая телка залезает коленями на стул, лицом к спинке и… подставляется задом. Тут я ее неторопливо имею, а она в это время от избытка оргазма стонет и страстно грызет зубами спинку стула. «Поза бобра» называется. Сечешь прикол?
– Приятель-бобер, автобус-то когда будет?
Клетчатый выбросил перед собой руку со светящимся экраном телефона:
– Ноль-ноль пятнадцать, глаза разуй.
Брюнетка выругалась:
– …это ты кое-что разуй! Твой «ноль-ноль пятнадцать» – это рейс выходного дня. Можешь продолжать в штанах шерудить до самого утра и уже двумя руками. Сегодня среда – будний день. Последний бус на город сегодня еще в десять вечера ушел. Следующий нарисуется только к восьми утра. Тебе ясно?