— Мне нужно, чтобы ты ответил на этот вопрос, Картер. Мне нужна правда.
Схватив мои запястья, он грубо прикалывает их к стене над моей головой. — Я ее изнасиловал? — спрашивает он, приподняв бровь.
Я отказываюсь вздрагивать. — Ты?
Презрение сочится из его тона, когда он отвечает: — Нет.
Я хочу почувствовать облегчение. Может быть, я должна почувствовать облегчение, но трудно создать ощущение облегчения, когда сталкиваешься с разгневанным Картером Махони. — Хорошо. Я просто должна была спросить. Ты же знаешь, как страшно доверять тебе, Картер. Технически мы все еще знакомимся друг с другом, так что… я имею в виду, я должна была спросить.
— Ты веришь мне?
Тон у него ровный, но все равно тревожный звоночек. — Да. Нужно ли мне?
Он пожимает плечами. — Я говорю правду. Это не обязательно означает, что ты должна в это верить.
— Она… жива?
Его губы слегка изгибаются. Взгляд его глаз заставляет меня забрать вопрос обратно, но он не отвечает мне. Во всяком случае, не словами. Он медленно пожимает плечами, на его красивом лице суровое выражение. Его ответ может означать, что это не мое дело, и он не собирается мне рассказывать, или может означать, что он не знает, жива ли она, и ему все равно.
Это пытка. Выковыривать правду вот так, предлагая то, что доступно, и отказываясь от остального. Мне нужна вся правда, а не только ее фрагменты. Я хочу, чтобы он пошел ва-банк на меня, а не придерживался более безопасных ставок. Я хочу знать его всего, каждый темный уголок; Я не хочу быть отнесенной к поверхностному слою, как и все остальные.
Может быть, он прав, может быть, я действительно хочу быть особенной, но только потому, что это единственный способ узнать его по-настоящему. Вы бы не подумали, увидев его в окружении друзей в школьных коридорах, но Картер Махони — это крепость, и он держит всех взаперти.
Я хочу войти.
Я понимаю, что усиливаю его сопротивление, сражаясь с ним за правду. Я никогда не выиграю, открыто сражаясь с ним вот так. Он не отступит внезапно из-за того, что я достаточно ворчала по этому поводу — это не Картер. Он так не работает. Борьба с ним только уменьшит мои шансы получить то, что я хочу, а если я не узнаю правды, то я сойду с ума, пытаясь не отставать от этого придурка.
Его руки все еще на мне. Это важно. Как бы он ни был раздражен мной, как бы я его ни раздражала, он все равно хочет прикоснуться ко мне.
Я высвобождаю свои запястья из его хватки и наклоняюсь к нему, выгибаясь от стены ровно настолько, чтобы дотянуться до молнии на спине моего платья. Глаза Картера подозрительно сужаются, когда я тяну его вниз, и ткань вокруг меня ослабевает. Не говоря ни слова, я опускаю верх платья на руки, затем тяну ткань, пока она не падает на пол.
Взгляд Картера становится горячим, когда он смотрит на мое предложение, сначала задерживаясь на моей груди, затем скользя вниз по моему животу, наконец, останавливаясь между моими бедрами, прежде чем вернуться к моему лицу. В его темных глазах мелькает недоверие, но он ничего не говорит.
Безмолвно я делаю шаг вперед, прижимаясь своим телом к его. Его жар обжигает меня, и моя кровь согревается, когда я удерживаю его взгляд, отказываясь дрогнуть. Я обхватываю одной рукой его шею, а другую кладу на его сильное плечо, затем наклоняю голову и целую его сильную челюсть. Я целую его шею так же, как он пытался поцеловать меня минуту назад, но его тело неподвижно и не отвечает. Это просто заставляет меня стараться больше. Моя рука на его плече скользит вниз к его талии, и я притягиваю его к себе, слегка потирая грудью о его твердую грудь, затем снова целуя его челюсть.
В яростном порыве он хватает меня за волосы и откидывает голову назад. Мое сердце колотится, когда он отталкивает меня на несколько оставшихся дюймов к стене, затем толкает меня в плечо, пока я не падаю на колени. Страшно знать, что он может причинить мне боль, если захочет, но не знать, сделает ли. Я вся скрючена, потому что я не от страха чувствую себя сильнее. Во мне пробуждается похоть, когда я смотрю на него, потребность, вновь пробужденная, пульсирующая в глубине души.
Картер выдерживает мой взгляд, пока расстегивает молнию и пуговицы на своих брюках, побуждая меня отвести взгляд. Осмелившись бежать. Я не знаю, должна ли я. Я не знаю, хочет ли он меня. Он хочет преследовать меня? Хочет ли он наказать меня, чтобы снять свою агрессию? Мое дыхание учащается при этой мысли, поэтому вместо того, чтобы ждать, пока он засунет свой член мне в лицо, я отвожу от него взгляд и пытаюсь отползти.