Его руки двигаются, останавливаясь на ее боках. Теперь он явно проснулся, потому что… целует ее в ответ. Это продолжается, кажется, бесконечное количество времени, затем Эрика трет бедрами, и Картер стонет.”
Меня сейчас стошнит. Мое сердце не может нормально биться, а желудок так скрутило, что меня тошнит.
“Наконец они разрывают поцелуй, и я жду, мое ноющее сердце надеется на что-то от Картера, что уменьшит эту боль. Он скажет ей слезть с него, перестать, что он еще в полусне и не понял…
Вместо этого он одной рукой обхватывает ее за талию, другой опирается на кровать и переворачивает ее на спину, чтобы оказаться сверху. Он залезает ей между ног и наклоняется так близко, что прижимает ее обнаженные груди к своей. Эрика хихикает и обхватывает его бедра ногой. Она наклоняет голову, и я вижу, как он наклоняется, чтобы поцеловать ее в шею, как она это сделала минуту назад.
Из-за движения Картера телефон соскальзывает и падает. Теперь все, что я вижу, это дерево верхней полки. Но она права, я все еще слышу ее. Я до сих пор слышу стоны Эрики, когда мой парень целует ее в шею.”
Звенит звонок, предупреждая меня, что я опаздываю на урок. Я вырываюсь из видео, но не могу стряхнуть груз боли. Отвратительное ощущение полного и абсолютного разочарования.
Мои конечности трясутся и не в состоянии ходить на занятия. Я все еще чувствую, что меня сейчас вырвет. Мне действительно нужно бежать в уборную, но Эрика могла бы последовать за мной туда. Последнее, что я собираюсь подарить ей, — это удовольствие стоять возле уборной и слушать, как я выворачиваю свои кишки.
Проглотив гнев, боль и желчь, поднимающиеся во мне, я ухожу от Эрики, не сказав ни слова. Что ж, я намерена уйти, не сказав ни слова, но сейчас я чувствую себя слишком незащищенной, чтобы сдерживать свой гнев.
— Не хочешь посмотреть остальное? — кричит она невинно.
— Отвали, Эрика.
Я так зла, что слышу это. Кровь бурлит в моих венах, дискомфорт просачивается, когда моя голова кажется близкой к воспламенению. Я прокручиваю в уме дерьмовые слова Картера, его настойчивость в том, что между ним и Эрикой ничего не было, что она все выдумала, говоря вещи, которые, как она знала, заставят меня усомниться в нем.
Я поверила ему. Я боролась с этим, но в конце концов решила дать ему презумпцию невиновности. Я решила довериться ему, а не ей.
И он, черт возьми, солгал мне.
Как только я свернула за угол, чтобы Эрика меня больше не видела, я вытащила свой мобильный телефон. Мои руки дрожат, а пальцы трясутся, из-за чего мне трудно ориентироваться, куда я хочу. Разочарование нарастает из-за задержки, из-за того, что мне трудно нажать чертову кнопку, потому что я так расстроена, но, наконец, я получаю свою цепочку сообщений Картером.
— Где ты? — Я печатаю не задумываясь.
Я смотрю на экран, приближаясь к своему классу. Я не знаю, как я смогу сосредоточиться на учебе, когда я так расстроена. Я не знаю, как разговор с Картером изменит ситуацию, но все эти чувства застряли внутри меня, и я чувствую, что взорвусь, если не найду для них выхода.
Наконец, по экрану движутся три маленьких серых пузыря, и Картер отвечает: — Что? Я в классе. Где ты?
Теперь, когда он у меня есть, я не знаю, что сказать. Я думаю, мы не можем вести этот разговор по смс, и у нас нет свободного времени до обеда.
Как мне сегодня сидеть с ним в классе?
Как я могу снова смотреть на него и не хотеть кричать на него за то, что он такой жалкий лжец?
Я не знаю. Я не могу ясно мыслить. Вместо того, чтобы послать необдуманный и поспешный ответ, я засовываю сотовый телефон в карман джинсов и направляюсь в класс. Я позволила ему испортить достаточно моей жизни. Я должна попытаться очистить голову, чтобы сосредоточиться.
Я разберусь с Картером позже.
37
Утро проходит в туманной дымке. Случайные атаки воспоминаний поражали меня в странные моменты — мы с Картером запутались в темноте, его кожа прижалась к моей в ту ночь, когда он лишил меня девственности. Как я спала у него дома в эти выходные, как я проснулась рядом с его теплым телом. То, как он удерживал меня в своей гостиной и жестоко, безжалостно трахал.
Слабое пробуждение похоти должно быть лучше, чем печаль, преследующая меня повсюду, но вместо этого оно усиливает мою утрату. Нет больше этого. Его больше нет.
Я должна сделать сейчас. Я знаю, что Картеру нужны четкие границы, и если я скажу, что я не такая, как Эрика, но сделаю то же, что и она, он только продолжит причинять мне боль. Картер — хищник, и это то, что делают хищники. Я даже не уверена, что он может помочь, больше нет.