— Нет.
— Как насчет того, чтобы взять с собой еще кого-нибудь? Я могу привести пару человек, чтобы ты не оставалась со мной наедине.
— Опять же, в прошлый раз ты приводил людей.
— Хорошо, тогда ты можешь привести людей, — предлагает он. — У Грейс есть парень? Пригласи их. Я мог бы захотеть выстрелить себе в лицо, если бы ей нравился тот тип парня, который, как я думаю, ей, вероятно, нравится, но, черт возьми, я могу выжить рядом с ними в течение нескольких часов.
— У Грейс больше нет парня, и да, ты бы возненавидел ее последнего. Он паинька в двух туфлях. Он даже действует мне на нервы, а мы с Грейс дружим. — Глядя на него, когда я беру чашку с напитком и делаю глоток, я добавляю: — Но ответ все еще нет. На самом деле, если ты предлагаешь «пригласить Грейс», мой ответ будет еще более яростным «нет». Она уже была возмущена тем, что увидела, как я разговариваю с тобой в коридоре, так что о том, что похоже на свидание, не может быть и речи.
— Это будет похоже на свидание, потому что это и “будет” свидание, — сообщает он мне.
— Я не пойду с тобой на свидание, Картер, — прямо говорю я ему.
— Почему бы и нет?
Я долго смотрю на него, потом вздыхаю и качаю головой. — Ты неумолим.
— Ага, — соглашается он, прежде чем положить в рот соленый картофель фри.
— Ты знаешь, почему я не пойду с тобой, — говорю я ему. — Ты можешь спросить еще 20 раз, ответ не изменится. Если ты хотел встречаться со мной, тебе следовало начать с этого, а не… с того, с чего ты начал.
— Ну, тогда я не знал, что хочу встречаться с тобой, — как-то резонно заявляет он. — Я просто думал, что ты какая-то застенчивая, скучный ботаник, которая слишком остро отреагировала на то, что Джейк хочет тебя трахнуть. Потребовалось пару взаимодействий, прежде чем я заметил то, что он, должно быть, заметил первым. Теперь я это вижу. Теперь я хочу тебя. Я гораздо более настойчив, чем Джейк Парсонс, вот что я тебе сейчас скажу.
— Видишь ли, это звучит как предупреждение, — указываю я. — Я не хожу на свидания с парнями, которые излучают такую готовность причинить вред. Мой тип — «не опасный социопат», и я не уверена, что ты подходишь под эти требования.
Картер улыбается так, что это скорее развлекает его, чем обижает. — Я не социопат.
Я сжимаю губы с преувеличенной твердостью. — Именно так сказал бы социопат.
— Я агрессивен, когда добиваюсь чего-то, чего хочу, вот и все. Это не делает меня социопатом.
Я щелкаю пальцами. _ Поверхностное обаяние, ум, грандиозное чувство собственного достоинства, способность причинять вред другим без видимых угрызений совести, неустанное преследование своих желаний за счет других, лжец, лжец с огнем в штанах…
Прежде чем я успеваю продолжить свой список, Картер смеется. — Это был технический термин, доктор Эллис?
— Да, — киваю я.
— Я не лгал тебе, — говорит он.
— Ты лжешь всем, — констатирую я. — Насколько я могу судить, вся твоя жизнь — ложь.
— Я не говорил, что никому не вру, я сказал, что не врал тебе, — многозначительно повторяет он.
Мой желудок сжимается, и я отвожу от него взгляд, хватая картофель фри, чтобы отвлечься. Я не знаю, что на это сказать.
С одной стороны, это может быть манипуляцией. Он должен знать, что у меня к нему какая-то слабость, потому что по всем правилам я должна кипеть гневом и дискомфортом каждый раз, когда вижу его лицо, а не пропускать обед, чтобы пойти с ним за крылышками без костей.
С другой стороны, это может быть правдой. Если он на самом деле искренен, я не хочу быть злой и затыкать его. Если он действительно пытается протянуть руку, я не хочу отбивать его руку.
Но я также не хочу быть еще одной тупицей, которая попалась на его поступок, и, насколько я знаю, это все. Насколько я знаю, он точно знает, что делает, точно знает, насколько конфликтным он заставляет меня чувствовать себя, и все это намеренно, просто лучший способ, который он мог придумать, чтобы получить то, что он хочет.
Его ужасные слова из того класса всплывают передо мной, напоминая мне, что этот человек, который ведет себя так, как будто он открывается мне так, как он не делает этого с другими людьми, — тот самый мудак, который сказал Джейку Парсонсу удерживать меня, чтобы он мог изнасиловать меня, тот самый мудак, чей интерес был только возбужден знанием того, что я девственница, и который сказал, что хочет причинить мне боль, что он хочет, чтобы моя девственная кровь была единственной смазкой, когда он украдёт мою невинность.