Отец говорил, что на семидесятилетие он пригласит еще и всех своих жен, и тех, кто родил ему детей, и женщин, которые никого ему не родили и женами не были, но все равно сыграли важную роль в его жизни. Интересно, как таких вообще назвать? Однако сейчас ему исполнялось шестьдесят, а не семьдесят, и девочка сидела на коричневой скамейке и ждала своих братьев и сестер, а на следующий день, во время торжества, отец задумал сфотографироваться с цветочным венком на голове, вместе с Ингрид и детьми. Девочка повернулась и, посмотрев на дорогу, почесала ногу. Отец говорил, что первый комариный укус – приятный, волдырь вскакивает на коже, такой бело-розовый, и кричит: «Почеши меня, почеши меня!» А вот когда укусов много, это уже неприятно, кожа воспаляется, укусы больше ничего не кричат, звуков в них не остается, а зуд мешает спать по ночам. Когда девочка услышала гул двигателя, она было вскочила, но тут же плюхнулась обратно на скамейку. Едут. Едут! Она огляделась. Где же все? «Папа! Ингрид! Даниэль! Мария! Идите сюда! Едут!» Действительно, во двор заехала первая машина, потом еще одна и еще, а из машин выходили молодые девушки и мужчины, девочкины сестры и братья и их возлюбленные, и во дворе стало тесно от чемоданов, и шелковых шарфов, и красных губ, и смеха, и широких брюк, и волос и голосов. Где ж отец? Вышел ли он вообще их встречать, когда они все приехали, или спрятался у себя в кабинете? Какая разница? Он был всего лишь стариком, которого вечно беспокоит желудок и который терпеть не может гостей. «Надо же! Это моя маленькая семья!» Людей во дворе прибавлялось. Девочка засмеялась. Нет, это не маленькая семья – она большая. Смотрите – вон Ян, самый старший и умный, у него уже жена и дети. А вон та девушка живет в Лондоне, и улыбается она, словно кинозвезда. А вот этот – летчик. Девочка знала, что один из ее братьев – летчик и каждую неделю летает через Атлантический океан. Он из них самый высокий, она поняла это, едва его увидев. Он огляделся, а заметив ее, поставил чемодан и распахнул объятия, высоченный и стройный, она такого красивого мужчину еще в жизни не видела, а ведь она, несмотря на возраст, довольно много мужчин уже успела повидать, и она побежала к нему, а он подхватил ее и закружил в воздухе, так быстро, что она чуть не задохнулась, но не задохнулась, а медленно, будто под водой, открыла глаза и оттуда, сверху, увидела не только весь Хаммарс с его полянками, и овцами, которых островитяне называли ягнятами независимо от возраста, и старыми хуторами, нет, она увидела весь Форё, от известнякового карьера на Норсхолмене до английского кладбища к югу от Дэмбы и до песчаных дюн на Уллахау, про которые говорили, что зимой там можно кататься на санках. Она увидела магазинчик «Консум» возле церкви и пляжи у Судерсада, Экевикена и Норста-Аурар, увидела снопы рядом с Лангхаммарсом и Дигерхувудом, и когда ей показалось, что он вот-вот поставит ее на землю, руки у него вдруг отросли еще сильнее, и она взлетела еще выше в воздух и увидела все море, и горизонт, и где-то вдали – железный занавес, из-за которого ни за что не выбраться, если не повезет и случайно попадешь на ту сторону.