т, что делать-то мне? Я молчала, ну что мне сказать? Чудо из чудес, что она не знает ничего, ну это просто вопрос времени. - Вы идите к внуку, а я завтра приду, обещаю. Закрыла двери и стала себя уговаривать. Наломала дров, будь добра, решай. Все внутри меня протестовало - боюсь представить, сколько унижения меня ожидает. Утром я неожиданно изменила свое решение, ноги сами понесли меня в другую сторону. Ленкин дом все так же возвышался над соседями, над ним даже тучи не клубились, солнце показалось. Всю дорогу я летела, а сейчас стояла во дворе и опять разглядывала окна, из кухонного все также полоскалась на ветру занавеска. Сев на лавочку, я выпросила у подростка сигарету и не торопясь, не обращая внимания на горечь, выкурила. Огляделась вокруг и рассмеялась – из мусорного бака торчала ветвистая Ленкина вешалка. Это придало мне сил, и я шагнула к подъезду. Открыв дверь, вошла. От создавшегося сквозняка окно на кухне громко хлопнуло. В квартире было тихо и холодно. Олег сидел на кухне, перед ним початая бутылка водки, стол усеян окурками. - А, это ты, – поднял он голову. – Полюбоваться пришла, или потрахаться? - Олег, я пришла все исправить. - Нет, правда?? – Олег рассмеялся и глотнул водки. – Ты, тупая, завистливая сучка, пришла все исправлять?? Да что ты понимаешь вообще!? Три года ты меня поедом ела, а ведь не от любви большой, да? Он вновь рассмеялся, плеснул водки, половину мимо, но даже внимания не обратил. Я достала себе стакан и щедро налила половину, почти не морщась, выпила. - Тебе ж всего хотелось, как у Ленки. Вот и меня хотелось, да зачем ты мне нужна, моль серая, я же ее люблю! Понимаешь ты это? Вот такую и люблю, глупую, смешную, мою. Знаешь, что я сделаю сейчас? Пойду и вешалку притащу обратно, вряд ли кто на это чудо позарился. А ты вали, вали, видеть тебя не хочу! Настроение его разительно менялось от смешливости к агрессии. Сейчас он смотрел на меня волком, сжимал рюмку в кулаке. Я боялась, что он меня ударит, но он запустил рюмкой в стену, закрыл ладонями лицо и начал раскачиваться вперед-назад. - Все, все сломала, ненавижу, - слова лились сквозь ладони невнятным пьяным потоком. – Что делать теперь? Не простит меня глупая гордая Ленка. С глухим стуком он ударился лицом об стол. Я решилась и подошла. - Пойдем, Олежек, пойдем, - я потянула его за руку и он послушно, как ребенок, встал и пошел за мной в комнату, сел на постель и уткнулся лицом в колени, мне показалось, что он плачет. - Сейчас я все сделаю, я все исправлю, слышишь? – я говорила и лихорадочно избавлялась от одежды, руки мои дрожали и путались. – Я пойду к ней. Она меня послушает, она всегда меня слушала, ты же знаешь. И все станет правильно, как нужно. Он так и сидел, пьяно всхлипывая, я стояла перед ним голая, ежилась от холода и ненавидела себя за невозможность просто уйти - о, как я хочу уйти! Но мои ноги подломились, и я упала перед ним на колени. Подняла его лицо, нырнула ладонями под футболку, провела по спине. Прижалась к нему всем своим бессовестным телом. Он, наконец посмотрел мне в глаза. - Я все исправлю. – Сказала медленно и четко, уже чувствуя, как его ладони легли на мои ноги, поднялись выше. – Я всё ей скажу, все станет как прежде, но без меня. Повалила его на постель, жадно вырывая у судьбы все, что она могла мне дать, забыв о Ленке, совести, даже о себе. Потом Олег уснул, даже не откатившись. Я медлила, первый и последний раз наслаждаясь тяжестью спящего, крепко прижавшегося, любимого мужчины. Перед тем как выйти, я положила свои ключи на тумбочку. Насилу удержалась от того, чтобы пройтись в последний раз по квартире, посидеть на постели рядом с Олегом, буквально вытолкнула себя в подъезд и, не давая себе время на раздумья, захлопнула дверь. Все. На следующий день я стояла в темной прихожей тети Тони. В квартире тяжело пахло болезнью и лекарствами. Из комнаты выбежал Кирюшка, обрадовался, обнял мои ноги крепко, изо всех своих сил. Во мне все содрогнулось, слёзы грозили вырваться наружу. Я обняла его, поцеловав в макушку и мягко вытянув свою руку из его ладошек, пошла за тетей. Ленка сидела, уткнувшись взглядом в книжку. - Второй час на этой странице, – шепнула мне тетя. Волосы свисали неопрятными сосульками, в мамином халате, лак облупился, а сами ногти пожеваны. Никогда ее такой не видела. Я присела перед ней на пол, на меня она внимания не обращала. - Лена. Леночка, слышишь меня? – я прижалась к ее ногам. – Во мне вся беда. Я слишком тебя люблю, я хотела быть тобой, глупая. Разве ж это возможно? Я хотела быть с твоим мужем, я хотела, чтобы твой сын был моим. Я так в себе запуталась, Лена! Да, Олег виноват, но я же буквально его вынудила, помешалась, Лена! Мне так стало себя жалко, что я все-таки разревелась. Сидела, как давеча Олег, и плакала в колени, правда не свои. Синий халат медленно пропитывался моими слезами. В дверях стояла тетя Тоня и смотрела, раскрыв рот, но мне было все равно, хуже уже не будет. - Я же, как с ума сошла! Проходу ему не давала. Я злая, я плохая! Мне хотелось стать тобой, но как? В тебе же столько доброты и наивности. Как ты могла не увидеть, Лена? Почему ты меня не остановила? Как я буду жить теперь, без тебя, без Кирюшки? Она все молчала. Мне хотелось трясти ее за плечи, надавать по щекам. - Я квартиру продаю. Уеду в другой район, далеко. Оставлю вас навсегда. И замуж выхожу. За Игоря. Прости Олега. Прости, пожалуйста, хотя бы ради нашей дружбы! Можешь вырвать меня из своей памяти, но его прости, заклинаю. Мне горько и больно это признавать, но он же так тебя любит, так слаб без тебя, без сына. Простишь? Скажи хоть слово, Лена! - Уходи, – она коснулась моей щеки. - Уходи сейчас. Я ушла. Прошла мимо ошеломленной тети Тони, мимо растерянного Кирки, которого хотелось схватить и забрать из этой темной, унылой квартиры, хотя бы пока Лена не образумится. Но я слепо, не вытирая слез, обула свои сапоги и вывалилась в подъезд, побежала вниз, забыв о лифте, перепрыгивая ступени. Уже внизу споткнувшись, упала, больно ссадив ногу. Посидела, там же на грязной вонючей лестнице, достала телефон и позвонила. - Алло? Игорь, я согласна. Эпилог, несколько лет спустя. Я стояла в тени деревьев, они меня не видели, но я все равно отступила назад, за ствол. Впереди бежал Кирка. Он был высоким, шокирующе большим, но таким же вихрастым и ясноглазым. Хоть я иногда, не сумев преодолеть соблазна, просматривала страницу Лены в контакте, к реальности была не готова. Он гордо прижимал к себе игрушку в яркой коробке, забежав вперед, останавливался и зорко поглядывал вокруг – все ли мальчишки разглядели, что же он такое домой несет? Потом несся обратно к родителям, так и бегал, кругами. Мой мальчик в этом году идет в первый класс, сердце судорожно сжалось. Ленка катила легкую коляску, в ней сидела малышка с бантиком на макушке, совсем маленькая. С увлечением грызла баранку и покачивала ножками. Ее мама была все такой же, нисколько не изменилась, все так же весело и беззаботно смеялась, я всегда удивлялась, сколько же в ней смеха? Олег что-то рассказывал, бурно жестикулируя, иногда, как и сын, забегал перед коляской и что-то изображал. И мама, и девочка в коляске послушно заливались смехом. Годы пробороздили несколько новых морщин на его лице, но для меня он всегда будет оставаться лучшим мужчиной, единственным. Они почти поравнялись со мной, сердце так колотилось, что я накрест обхватила руками грудь - боялась, что оно просто вылетит из нее, и шмякнется кровавым ошметком им прямо под ноги. Жадно выхватывая все новые и новые детали облика таких близких мне когда-то людей, я чуть было не забыла дышать, и воздух хрипло, громко хлынул в мое горло. Олег обернулся и скользнул по мне взглядом, мне показалось, что он меня увидел и узнал, но, быть может, я просто тешу себя надеждой? Я заставила себя оторвать взгляд, они были уже далеко, и бросилась в сторону детской площадки. Никогда больше сюда не приду - дура, дура! - Ваня, Ванечка! – схватила своего сына за руку, оглядела и крепко прижала. - Пойдем домой, мой хороший. - Но я еще не нагулянный, мам! Не хочу еще домой! Поехали лучше папу с работы встречать. - Пойдем, конечно, пойдем, папа по нам безумно соскучился! И я торопливо повела своего сына прочь, из этого парка, в котором и сама когда-то бегала маленькой. Ванечка мой, такой красивый, сероглазый и вихрастый, только мой. Мое украденное, выстраданное счастье, ни с кем не желаю его делить, тем более с воспоминаниями и тенями прошлого. P.S. Кстати, груди у меня как не было, так и нет.