- Мисальдер, меня не приглашали на эти встречи... Мастер Богуславич упоминал, что Песняр нашёл сторонников среди высших офицеров, но кто они я не знаю. Возможно, уважаемый мастер Лонго сможет вам помочь.
Его компаньон, так и не поднявшийся с колен, пожирая меня преданным взглядом, отрицательно замахал головой. Мне стало немного жаль мужчину и, поскольку никакой новой информации от них было не получить, я решил отпустить ратманов:
- Хорошо, можете идти. Но, если потребуется ваша помощь, я пошлю за вами.
- Наш настоятель мудр и милосерден, - вперёд выступил Рубило. Потап старался выглядеть смиренно, демонстрируя почитание пред мисальдером своего ордена, однако озорно блестящие глаза выдавали друга с головой. - Как предписывают законы веры, он простил уважаемых ратманов Риницы и, будучи членом ордена, я этому безмерно рад. Но, как мэр города, я испытываю озабоченность - мастера участвовали в заговоре и не станет ли плохим примером для остальных подданных то, что они не понесли наказания?
- Сколько? - понурив голову, поинтересовался мастер.
Оказывается, у Потапа сложилась определённая репутация в Ринице. По крайней мере, ратманы моментально поняли, на что намекает их мэр. Уже не скрывая довольную улыбку, которая заговорщикам казалась оскалом акулы, Рубило по-братски приобнял мужчин за плечи и повёл в одну из гостиных:
- А сумму компенсации я предлагаю обсудить отдельно. Да! - он остановился и повернулся ко мне: - Святейший Мисальдер, сегодня в магистрате Риницы пройдёт встреча с именитыми горожанами. Ваше присутствие обязательно. Надо немного успокоить людей.
- Сегодня? - скептически изогнув бровь, я посмотрел сквозь разбитое окно на улицу, где стремительно темнело.
Рубило задумался на несколько секунд, но в результате утвердительно кивнул головой:
- Да. Все соберутся через полтора часа, - и потащил ратманов, желая быстрее договориться о денежных выплатах, которые будут весьма крупными.
- А знаешь, - задумчиво произнёс Олег, провожая взглядом несчастных глав цехов, - я вот подумал, что у нас практически такая же армия, как была у Катаржины. С ней ушли три пехотных полка и триста рыцарей. Если приравнять монахов к гвардейцам, а Фалангу - к латникам, то силы точно такие же.
- Я это уже заметил. Но не забывай, что у на нет Жисько и никто не ударит в спину.
- Ты так уверен в офицерах Риницы? Серёга, я прекрасно помню, кем они были всего пару месяцев назад - изгои. Думаешь, они сохранят верность княжне и тебе, особенно поле первого поражения?
- Вся Фаланга укомплектована из бывших серых воинов, Олег. Мы можем не доверять им или городским полкам, только других сил у нас нет... Пригласи офицеров на это собрание в ратуше. Посмотрим на них, пообщаемся и, возможно, удастся понять, есть ли среди полковников очередной Жисько.
Я делал вид, что слушаю речи с большим вниманием. Трижды за время пиршества мне пришлось выслушать, как благодарны настоятелю Серого Мисаля горожане, купцы, члены магистрата и судейские. Слабые людишки, с такой лёгкостью готовые забыть Катаржину Брегович. Теперь, когда битва будет выиграна, говорили они, Риница привлечёт к себе путешественников со всего континента. Город станет большим ремесленным центром, в который потянутся торговые караваны, а учёные и маги откроют в нем школы, академии и библиотеки. Слова звучали, вино лилось, и восхваления делались всё более феерическими, чем приводили Громыхайло в восторг. Тёзка ощущал себя «великим комбинатором» на сеансе одновременной игры в клубе «Четыре коня» провинциальных Новых Васюков. Яркими мазками гном рисовал ослепительные перспективы перед ратманами - тёзку несло.
Около двухсот самых богатых и влиятельных жителей Риницы собрались в ратуше вокруг массивного круглого стола, где обычно решались государственные дела. Желая загладить свою вину, устроителями пиршества выступили вчерашние предатели, а один из них, глава суконщиков Макарий Клеман, самодовольный коротышка, который весь вечер докучал мне разговорами, разразился самой длинной из всех прозвучавших ранее речью.
Я прилежно удерживал на лице улыбку и кивал в тех местах, которые считал подобающими. Мне уже несколько раз доводилось присутствовать на подобных церемониях - только обычно они устраивались не до, а после сражения.
В начале празднества я толкнул короткую речь. Вдохновение, как в Мисале пред соорденцами, на меня не снизошло и, обрисовав сложившуюся ситуацию парой предложений, я закончил рассказ бодрящим обещанием разгромить бунтовщиков, если солдаты проявят такое же мужество, как почтенные граждане, сидящие за этим столом. И вызвал громкую овацию, чего также следовало ожидать.