Как всегда в подобных случаях, пил я умеренно, едва пригубливая прекрасное лагийское вино, поставленное перед нами дородным трактирщиком Пузаном, церемониймейстером этого вечера. Задумавшись о богатом букете южного напитка, я не сразу сообразил, что Клеман закончил свою речь, и принялся бурно рукоплескать. Седовласый коротышка занял своё место слева от меня, сияя и раскланиваясь.
- Прекрасная речь, - я вежливо кивнул мастеру. - Прекрасная.
- Благодарю вас. Ваша была ещё лучше. - Клеман налил себе османийского белого из каменного кувшина.
- Неправда. Вы - прирождённый оратор.
- Странно, что вы это говорите. Помню, когда я держал речь в Кориве на свадьбе графа Мостенко... вы его, конечно же, знаете? Так вот он сказал... - И пошло, и пошло. Я улыбался и кивал, а Макарий Клеман вспоминал все новые и новые истории, подтверждающие его достоинства.
Ближе к полуночи, моё терпение лопнуло, и я связался с Громыхайло в привате. Тёзка отреагировал моментально - гном встал со своего места, подошёл ко мне и объявил достаточно громко, чтобы слышал Клеман, что присутствие мисальдера требуется на крепостной стене, для инспекции городских укреплений. Произошло это в самую пору - предо мной появилось короткое, полупрозрачное системное сообщение:
«Внимание!
Ваш брак считается недействительным в связи со смертью жены».
Ноги затряслись, колени подогнулись, и я едва смог поднятья. Голова шла кругом, мне пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы сохранить на лице вежливую улыбку. Я извинился перед главами цехов и гильдий, поклонился собранию, вышел и за дверью прислонился к колонне.
- Серега, с тобой всё хорошо? - спросил Громыхайло.
- Скверное вино. Сдаётся мне, Пузан хорошенького его разбавил водой.
Безусловно, друг узнает о смерти Катаржины, только прежде я хотел сам осмыслить произошедшее. Да, как выяснилось, восстание дворян - сугубо интимное дело, между сюзереном и его вассалами. Ксаверий Шиманьский обнаружил наше самое уязвимое место и ударил по нему. Ударил мощно, с оттягом, так что кровь брызнула во все стороны... но Рокош не вечен. Даже если бунтовщики победят - это не означает окончание спора за Риницу. Анастас Брегович не оставил бы свою дочь в беде и помог Катаржине собрать новую армию, чтоб отвоевать княжество.
- Господин мисальдер, - к нам подошёл седой слуга в аккуратном камзоле. - Вас хотел видеть полковник Мундов.
- Мундов? Что ему от меня надо?
Борис Мундов был начальником городской стражи, выполнявшей роль полиции в Ринице. Стражники занимались обеспечением правопорядка и на городские стены полезли бы только в случае осады. Мы не рассматривали это подразделение, как боевое, и не планировали задействовать в войне, тем необычнее выглядело желание полковника переговорить со мной.
- Я не мог сказать вам это в зале, господин, я сказал только то, что мне велели, но Борис Мундов просил вас уделить ему минуту. Дело, по его словам, серьёзное.
- Мне пойти с тобой? - поинтересовался Громыхайло.
- Нет. Может, воздух пойдёт мне на пользу, - я хотел побыть один, чтоб осмыслить смерть Катаржины. - Где Мундов?
- Он сказал, что будет ждать вас у таверны «Весёлый барон» в переулке Единорога. Поверните направо у ратуши, а как дойдёте до рыночной площади, около мукомола поверните налево. Потом по Пекарскому ряду до оружейни и опять направо. Это и будет переулок Единорога - таверна находится в дальнем его конце.
Я попросил слугу повторить, оторвался от стены и нетвёрдыми шагами вышел в ночь. Звезды ярко сияли на безоблачном небе, по которому медленно ползли две луны. Холодный ветер запустил пальцы под одежду, заставив меня накинуть на голову капюшон и спрятать руки в карманы.
Город казался вымершим: в полной тишине, только ветер завывал в водосточных трубах, да сквозь редкие освещённые стекла чёрных домов доносился приглушённый бубнёж или весёлый смех готовящихся отойти ко сну жителей. Следуя указаниям слуги, я повернул вправо, пересёк Ратушную площадь и углубился в сплетение кривых, узеньких улиц, по которым невозможно проехать даже одинокому извозчику.
Я дошёл до Рыночной площади, отыскал мукомольную лавку и повернул налево - в Пекарском ряду уже пахло свежевыпеченным хлебом. Густые ароматы сдобы всегда вызывали у меня приятные мысли, однако в эту пору мои думы были чёрные, как разлившаяся по городу ночь. Ситуация не катастрофическая... точнее, она была бы таковой, если не смерть Катаржины. Пусть армия княжества разбита, пусть мы не можем получить поддержку от союзников, но у нас есть резервы! Серый Мисаль и Риница уже не настолько беспомощны, как в начале осени, однако... что потом? Как бы я не относился к своей жене, какие бы проблемы между нами не существовали - Катаржина всегда, в любых обстоятельствах, отстаивала интересы княжества. А что теперь? Как поведёт себя Анастас Брегович? Кто наследует титул княжества-епископства Риница, после смерти Катаржины? По идее - я, но... заключая брачный договор с Бреговичами, я признал себя консортом. Вопросы, вопросы, а ещё - война! Впрочем, тут-то всё более-менее ясно: вот перед тобой враг, которого надо уничтожить.