Пересекая боковую улицу — Меджа намеревался попытать счастья в арабском ресторане, — он встретил Майну с огромной картонной коробкой, над которой с жужжанием кружились мухи. Приятели стали друг против друга и молча переглянулись. Лицо одного из них выражало печаль и усталость, лицо другого — покорность и удовлетворение. Первым заговорил Майна.
— Хочешь пирога? — Он сунул руку в коробку.
— Нет, — поспешно ответил Меджа.
— Что, счастье подвернулось?
Меджа покачал головой и посмотрел в конец улицы. В их сторону ехала машина для сбора мусора. Это в нее вываливали содержимое баков. Парни посторонились, давая машине проехать.
— Ты идешь в ресторан? — спросил Майна.
Меджа кивнул.
— Желаю удачи. — Майна двинулся с места.
— Майна, погоди! — позвал Меджа, судорожно глотая слюну.
Майна остановился и обернулся.
— Погоди, Майна. Давай сходим вдвоем. Я… я боюсь. Может, они сжалятся над нами и обоим дадут работу. Я не хочу идти один, Майна.
Майна нахмурился, взглянул на товарища, потом на свои истрепанные штаны и покачал головой.
— Нет, Меджа, не могу. В таком виде я тебе только помешаю.
Они молча смотрели друг на друга. Медже больно сдавило горло.
— Иди, брат, один. Может, и повезет еще. А мне туда и соваться нечего. Не бойся, не убьют же они тебя. Если я с тобой пойду, то они нас сразу же прогонят.
Меджа понурил голову. Он понимал, что Майна тут не помощник. Надо одному. Он пошел к задней двери ресторана.
— Слушай! — остановил его Майна. — Скажи им, что сдал, мол, на «отлично»… Что ты сдал на «отлично», Меджа?
— Физику, математику, химию.
— Ну, вот. Так и скажи, если считаешь, что это поможет. — С этими словами Майна пошел дальше и свернул за угол.
Меджа доплелся до ресторана и открыл дверь. Перед ним стоял управляющий. Прежде чем начать разговор, он, как и следовало ожидать, смерил парня взглядом.
— Чего тебе? — спросил он наконец.
— Работы, — робко ответил Меджа.
Управляющий снова осмотрел его с ног до головы.
— А что ты умеешь делать?
— Все что угодно, — быстро ответил Меджа.
— Специальность?
Меджа сделал глубокий вдох. Он решил произвести на управляющего благоприятное впечатление. На этот раз он уж не ударит лицом в грязь.
— Средняя школа, аттестат зрелости, отличные оценки по…
— Это не специальность, — оборвал его управляющий. — Экзамены все сдавали. Я спрашиваю, какой у тебя практический опыт?
У Меджи вытянулось лицо, он снова почувствовал слабость в ногах. Сильно заныло в желудке, язык точно прилип к гортани.
— О-опыт?
— Да, опыт, — повторил управляющий, глядя на несчастного парня. — В поварском деле школьные знания — плохие помощники. Ну, так как же? Пищу готовить умеешь?
— Могу похлебку… и кашу.
— Вот так блюда, — ухмыльнулся управляющий.
Меджа смущенно переминался. Чувство страха одолевало его все больше и больше.
— Могу также подметать пол, мыть посуду и… рубить дрова, — уныло добавил он.
— Мы дровами не топим.
Меджа хотел еще что-то сказать, но не нашелся и так стоял, сгорбившись, вперив взгляд в чистый пол конторы. Управляющий начал сердиться.
— Нет у меня вакансий.
— Прошу вас… пожалуйста.
— Ахмед! — громко позвал управляющий.
Меджа понимал, что упорствует во вред самому себе, но не уходил. Он был убежден, что не может больше жить там, где живут бродячие собаки. Его место здесь, в ресторане, и нигде больше. Он решил бороться. Но борьба оказалась неравной. И недолгой. Он еще бормотал что-то о своих отметках по математике, физике и химии, а уже оказался у выхода, весь в синяках и без пуговиц. Двое верзил вместе с управляющим вытолкали его на улицу.
В тот вечер он чувствовал себя настолько подавленным, что готов был хоть в петлю лезть, лишь бы положить конец страданиям. Ему было противно возвращаться на ту улочку, где его ждал Майна, однако, послонявшись без цели по городу, он понял, что больше ему идти некуда. Так и вернулся к товарищу, злой на всех, в том числе на Майну. Но постылей всего был ему жестокий мир, в котором не нашлось места для таких, как он, несмотря на его знание математики, физики и химии.
Меджа не притронулся к пирогу, предложенному Майной, хотя и нехорошо было пренебрегать вниманием товарища.
— Это у тебя пройдет, — сочувственно сказал Майна. — Забудь-ка ты о своих школьных успехах и поучись жить на свете. На себя надо надеяться, а не на аттестат зрелости, черт бы его побрал. Знаешь, Меджа? Теперь я не пошел бы в школу, даже если бы мне за это платили. Почему? Я прожил здесь год и понял: проку от учения — никакого. Мне, по крайней мере, оно ничего не дало.