Меджа лежал и думал о своем друге, вспоминая, как они делили с ним радости и невзгоды, как весело им было вместе и на узких, грязных улочках города, и в белой тюремной камере с тусклой лампочкой на потолке. Он боялся признаться себе, по где-то в глубине изболевшейся души он чувствовал угрызения совести. Уж не потому ли Майна пошел на убийство, что он выгнал его тогда из Шенти-ленда? При этой мысли Меджа задрожал. Он хотел надеяться, что его друг избежит виселицы, хотя понимал, что для такого человека, как Майна, надежды на спасение нет. Не видать Майне больше свободы, которую он ценил превыше всего. Дни свои ему суждено закончить в мрачном доме казней.
В камере послышалось сопение спящих.
— Спокойной ночи, Меджа, — сказал Нгуги.
Меджа пробормотал что-то в ответ и вспомнил, как они жили с Майной на ферме и как тот, ложась спать, по обыкновению, желал ему веселых кошмаров. Хорошие были времена. Ничего бы Меджа не пожалел, лишь бы услышать сейчас те же слова, тот же веселый голос друга. Ради того, чтобы Майна снова был здесь, в девятой камере, а не в одиночной камере смертника, он готов был на любую жертву.
— Меджа! — позвал Чеге. — А ты правду сказал нам про Майну?
Меджа судорожно вздохнул.
— В газетах читал. И фото его было.
— А может, ты спутал его с кем-нибудь?
— Нет. Я же хорошо его знаю.
Наступила короткая пауза.
— А он… Он похож на сумасшедшего?
— Нет. На сумасшедшего он не походил. Он был такой, как всегда.
— Его повесят?
— Я же сказал, что не знаю.
Чеге тяжело вздохнул.
— Майна — мой лучший друг. Мы с ним вместе попали в эту камеру. Любил я его. Очень. — Чеге повернулся на бок и надвинул на голову одеяло. Медже показалось, что он плачет.
Горестные мысли не выходили у Меджи из головы. Он вспомнил фото, помещенное на первых страницах газет. Двое полицейских ведут обессиленного, взъерошенного человека, словно только что вытащенного из воды. На сумасшедшего он непохож. И этого человека хотят повесить. Повесить Майну, который ютился в трущобах и питался отбросами. Безобидного, улыбчивого, никогда не унывающего Майну. «Убийца!» — вопили газетные заголовки.
Меджа посмотрел рядом с собой, на то место, где когда-то спал Майна. Скоро тюремный смотритель поместит сюда нового заключенного. Но в действительности вакансия навсегда останется незаполненной. Это место принадлежит только Майне, и никому больше. И старожилам девятой камеры оно всегда будет напоминать об ушедшем товарище.
Меджа беспокойно заворочался на матрасе и лег на спину. Глаза его были полны слез, и лампочка, казалось, светила в тумане. Внезапно перед Меджей возникло веселое лицо Майны. «Как-нибудь проживем», — словно говорил он.
Со стороны шоссе, находившегося в полумиле от девятой камеры, погруженной в грустную тишину, раздался гудок — это автомобиль спешил в ночной город с его многоэтажными зданиями, сверкающими неоновыми огнями, с его вечными трущобами и потаенными закоулками.
МЕДЖА МВАНГИ
НЕПРИКАЯННЫЕ
ПОВЕСТЬ
Перевод с английского К. ЧУГУНОВА
МОСКВА
”ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА“
1979
И (Афр)
М 39
Вступительная статья И. ФИЛАТОВОЙ
Художник Е. СОКОЛОВ
© Перевод. Журнал «Иностранная литература», 1977 г., №№ 2, 3, 4.
© Вступительная статья, оформление. Издательство «Художественная литература», 1979 г.
М 70304-033 198-79
028 (01)-79
Мванги Меджа
М39 Неприкаянные: Повесть/Пер. с англ. К.Чугунова; Вступит, статья И. Филатовой — М.: Худож. лит., 1979 — 183 с.
Молодым кенийцам, вынужденным ютиться в трущобах, посвящает свой роман «Неприкаянные» кенийский писатель Меджа Мванги. Трудна и беспросветна жизнь его героев — Майны и Меджи. Лучшим их устремлениям не суждено осуществиться. Под давлением обстоятельств оба героя скатываются все ниже, пока не оказываются на самом дне Пафос романа Мванги в протесте против социальной несправедливости, порождаемой капитализмом.
М 70304-033 198-79
028(01)-79
И(Афр)