Дамы почтенного возраста разливают чай из черного чайника в черные сервизные чашки с блюдцами. Откуда-то сверху льется органная музыка. Со стороны все выглядит, как чаепитие, только в черном цвете. Чай пьют с удовольствием. С каждым глотком на лицах присутствующих все меньше напряжения. Их окутывает какое-то лишь им одним понятное умиротворение.
На лестнице появляется женщина. Она в длинном алом платье, точь в точь, как у Таси. В руках она сжимает книгу в черном кожаном переплете. На обложке выбиты точно такие же странные иероглифы, как на калитке.
Волосы женщины, когда-то каштановые, а теперь подернутые сединой, собраны в гладкий пучок. Она надевает на голову красный шелковый капюшон и спускается к своим подопечным.
– Это Адина, мать Феликса, – шепчет мне на ухо Шкуратов. Я понятливо киваю.
Гостьи, все как одна, ставят чашки на длинный узкий столик. Поднимаются со своих мест и низко кланяются.
Короткий кивок головой – и женщина занимает место у камина. Без всяких предисловий начинает читать странные стихи на непонятном языке. Через некоторое время одна из гостий наклоняется к журнальному столику. У нее в руке некое подобие курительной трубки. Она что-то поджигает.
«Наверное, благовония», – мелькает догадка в моей голове. Вспоминаю, что в обычном храме на богослужениях священники тоже используют благовония.
Горящая трубка передается по кругу. Женщины берутся за руки.
– Усопшие души, придите к нам! – резко восклицает хозяйка дома.
– Придите! Придите! – повторяют за ней следом гостьи.
Они вдыхают благовония и начинают покачиваться в такт органной музыке. Нестройный хор голосов вторит странным молитвам хозяйки дома.
Эффект диффузии заставляет нас озадаченно переглянуться – это не благовония. Гостиная благоухает марихуаной.
– Так, хватит с меня концертов, – бормочет Шкуратов. – Идем, пора вызывать группу захвата.
Никем не замеченные, мы выбираемся из дома.
– Просто мечта, а не свекровь, – нажимая на кнопки в телефоне, фыркает Шкуратов. – Кружок «Умелые ручки» для пожилых дам, вашу мать! Щас всех повяжем! Пятнадцать суток ареста за употребление марихуаны у себя дома дамочке обеспечено. А если найдем у нее траву, там и до суда недолго. Посмотрим, что хозяйка этого странного бомонда будет рассказывать мне на допросах!
К дому подъезжает микроавтобус со спецназом.
Засунув руки в карманы джинсов, я с интересом наблюдаю, как со двора по очереди выводят обкуренных бабушек с испуганными глазами. Даже представлять не хочу, какому обряду бы подвергла Таисию мама Феликса. Достаточно уже и песнопений с марихуаной.
– Вы за все заплатите! За все! Ваши действия не останутся безнаказанными! – слышатся крики матери Феликса.
– Лучше волнуйтесь, чтобы ваши действия не расценили, как подходящие под уголовное наказание, – презрительно фыркает Шкуратов. – Если у вас дома найдут наркотики, вам не отвертеться. Пойдете под суд за хранение и сбыт. А вот вашим гостьям, как минимум придется заплатить штраф за курение марихуаны.
– Михаил Владимирович! – прерывает нас один из спецназовцев. – Там на заднем дворе в стеклянной теплице целая плантация конопли. И еще странное строение, похожее на часовню.
– Надо же. Такие милые старушки… – растерянно разводит руками водитель микроавтобуса. – Никогда бы не подумал, что они занимаются оккультизмом…
– Очень милое хобби у вас, Адина, – посматривая на мать Феликса, ухмыляется Шкуратов. – Садоводничать любите?
– Это не ваше дело!
– Как же, не наше? Вот ежели бы вы лук и морковку выращивали, не наше было бы. А у вас конопляная плантация.
– Это сорняки! В теплице давно ничего не растет! – в отчаянии выкрикивает хозяйка дома.
– Ну, а гостей своих, вы для чего опоили и обкурили?
– Вам не понять, для чего. Это ритуал! Приобщение!
Шкуратов листает книжку в черном переплете.
– С падшими душами, значит, общаетесь? Оккультными науками занимаетесь?
– Да! Я экстрасенс! Очень сильный, между прочим! Не советую вам…
– Ладно, поехали. В участке мне расскажете про свои способности.
– Миша, можно и мне с вами? – подхожу к Шкуратову я. – Пожалуйста. Я все равно не смогу больше ни о чем думать.