Я смотрел на него, как на сумасшедшего.
— Как? Что может сделать один человек у которого даже нет собственного постоянного тела?
— Я разве говорил, что у меня нет тела? — спросил Толик. — А это? Я живу в нем больше двадцати лет. Я нашел способ жить в одном носителе длительное время. Благодаря этому я изобрел способ оздоровить планету. Я могу и убью большую часть населения Земли. Практически всех жителей стран, относящих себя к первому, второму и третьему миру. Затем, я помогу людям построить новый прекрасный мир будущего. Мир наполненный любовью и добротой к себе и окружающей природе.
Я был потрясен. Организм Валеры выплеснул такую дозу адреналина, что на какой-то миг мне показалось, что его сердце не выдержит. Валера справился. А я ощутил, что в этот момент испытывает страх не тело носителя, а я сам.
Я отхлебнул из бутылки большой глоток. Может, я ничего не понимаю в крепком спиртном, но в людях точно умею разбираться. Толик не врал. Я всем нутром своим чувствовал, что у него действительно есть возможность осуществить то, о чем он говорит. От мысли о миллиардах смертей у меня захватило дух, но я справился с собой и спросил:
— А почему ты мне все это рассказываешь? Развлечение посетителей кладбища входит в твои обязанности, как охранника? Ты не боишься, что я могу донести на тебя в ФСБ? — я попытался придать голосу шуточный тон. — А вдруг я поверил в твой рассказ?
— На самом деле я не охранник, — все с таким же каменным лицом ответил Анатолий. — Здесь я только из-за тебя. Жребий брошен, Валера, ты никому ничего не расскажешь, потому что сегодня умрешь.
Он встал и навис надо мной. Огромный, уверенный в себе. И ведь ему за мое убийство ничего не будет. Охранник убил бомжа, когда тот грабил могилы. Ему еще за Валеру премию дадут. Слова, что он не охранник я пропустил мимо ушей.
Я выстрелил ему прямо в сердце, не доставая пистолет из-под пиджака. Чудовищная отдача выбила оружие из слабой руки Валеры. Звук выстрела был оглушительно громким. С деревьев, каркая, разлетелись вороны. Из-за облака выплыла огромная полная луна и залила кладбище серебряным светом. Наверняка какое-то очередное Суперлуние.
Я сидел почти в центре одного из самых обширных и известных московских кладбищ в компании медленно остывающего трупа, пил жутко дорогой коньяк и решал, что мне делать дальше.
Жребий брошен, Толик. Жребий брошен…
Глава 3
Меня разбудил шум дождя. Каждая капля, ударяясь о подоконник, вызывала в голове ощущение разорвавшегося совсем рядом крупнокалиберного снаряда.
Я с трудом открыл глаза и, не отрывая головы от постели, осмотрелся. Прямо передо мной было распахнутое окно, в котором чернело небо, затянутое грозовыми тучами. Порывы ветра задували капли дождя в комнату. Мелкие брызги долетали даже до моего лица. Слева от окна стоял письменный стол с выдвинутыми ящиками, справа – старый шкаф с оторванной дверцей.
Этого не может быть. Я вскочил. Из-за резкого движения голова закружилась, и я упал. Не знаю, сколько я пролежал без сознания, но когда очнулся, дождя за окном уже не было. На полу блестела приличных размеров лужа. Я медленно встал и, держась за стенки, побрел в ванную. Там из треснутого квадратного зеркала на стене смотрела на меня опухшая, с неоднократно переломанным носом, небритая физиономия Валеры.
— Не может быть, — уже вслух сказал я и сел на край грязного воняющего унитаза.
Тело бил крупный озноб. У Валеры… Нет — у меня! — начинался отходняк.
С трудом, но я вспомнил события этой ночи.
Застрелив Толика, я посадил его на скамейку рядом с собой и еще около часа беседовал с покойником. В пьяном бреду я строил планы, как мы можем подружиться. Сейчас ведь существует глобальная сеть Интернет. Мы можем условиться с ним на определенное время и связываться ежедневно по e-mail друг с другом. Когда будет возможность, будем встречаться. При сегодняшних технологиях из любой точки А в любую точку Б можно попасть не более чем за 12 часов практически любому желающему.
То, что я застрелил Толика, меня ничуть не смущало. Подумаешь, еще один носитель. И застрелил я его не из жалости к Валере — его судьба меня тоже мало волновала. Я был сильно пьян и, увидев опасность, защитил своего носителя на уровне инстинкта. Я просто оказался чуть проворнее Толика.