Я прислушался к своему телу.
— Нормально, только тошнит немного. – Я сделал попытку привстать и добавил: – Ну, и голова кружится.
— В коридоре дожидаются полицейские. Они хотят вас допросить. Вы можете сейчас ответить на их вопросы? – она с любопытством рассматривала меня. – Говорят, вы очень страшный человек, матерый убийца. Извините, но вы мне больше похожи на уставшего от жизни запойного пьяницу, чем на хладнокровного киллера.
— Я и есть запойный пьяница, — ответил я. – И я действительно чертовски устал от этой жизни. Я не тот, за кого меня принимаете и вы, и те полицейские за дверями. Валера Антонов никогда никого не убивал. — При этих словах я с трудом сел на кровати. – Доктор, как Вас зовут?
— Анна Сергеевна…
Я выжидающе смотрел на нее.
— Романова. Анна Сергеевна Романова. А вы лягте, вам еще нельзя вставать.
— А где мы сейчас находимся?
— НИИ Скорой помощи им. Склифосовского. Отделение множественной и сочетанной травмы.
— Это то, которое на третьем этаже?
— Нет, мы на шестом.
— А-а-а-а, — протянул я. Затем, схватив ее за руку и заглянув в глаза, сказал: — Анна Сергеевна. Анечка, — я перешел на доверительный шепот. — У меня есть к вам просьба личного характера. – Я снял с себя цепочку. – Вы можете это сохранить у себя? Это очень ценная реликвия моей семьи. – Я сунул украшение ей в руки. – Она не должна попасть в чужие руки. Пожалуйста, это очень важно. Это не имеет никакого отношения к тому, в чем меня обвиняют. Только никому не рассказывайте, что они у вас. За этой цепочкой придут и попросят отдать. Назовут ее Цепью Бессмертного, — я старался придать голосу как можно большую убедительность.
Название цепочке я придумал только что, и оно мне показалось очень удачным. Бессмертная душа, закованная в цепь в бренном человеческом теле – в цепи Бессмертного. Если украшения изымут в полиции, мне будет сложно их достать, лучше пусть они побудут у доктора Романовой.
— Даже в самые трудные для меня времена я никогда с ними не расставался, — продолжал я упрашивать. — Но сейчас пришло время их передать. В полиции у меня их отберут, затем они затеряются, вы же знаете, как это у нас происходит.
Я смотрел в ее глаза как можно жалостливее.
— Хорошо, — сказала она. — Вы хотите, чтобы я передала их вашим родственникам? У вас же есть родственники?
— Есть, — сказал я. – Но отдайте только тому, кто попросит вас отдать ему Цепь Бессмертного.
Она кивнула.
Немного подумав, я сказал:
— Анна Сергеевна, позовите, пожалуйста, полицейских. Я готов с ними поговорить. Только дайте мне еще несколько минут, собраться с мыслями.
Доктор кинула взгляд на прибор, стоящий на тумбочке, тихо хмыкнула и вышла.
Ну вот и все, Валера.
Я, держась за стену, подошел к окну и выглянул через стекло вниз. Валера боялся высоты, организм захлестнул острый приступ страха. Голова закружилась еще сильнее. Не бойся, Валера, это совсем не больно.
Я открыл окно и залез на подоконник. Вголос начал петь песню, которую часто орала под гитару под окнами Валеры местная дворовая шпана:
Прыгай вниз, прыгай вниз, не бойся,
«Прыгай вниз», — прошепчет дождь.
Прыгай вниз и не о чем не беспокойся,
Все равно когда—нибудь умрешь.
Услышав сзади звук открывающейся двери, сделал шаг вперед. Прощай, Валера.
Первое, что я почувствовал, очнувшись и едва открыв глаза, - была сильная боль в ногах. Не до конца придя в сознание, я сильно испугался. Почему-то первая мысль, что пришла мне в голову, была: «Я что, еще в теле Валеры?»
А что, если после ношения цепей Бессмертных я каким-то образом навсегда остался в Антонове? И сейчас, выпрыгнув из окна, поломав ноги и позвоночник, буду вынужден годы лежать овощем?
Мой взгляд сфокусировался на черных облаках, проплывающих надо мной. Странных таких облаках. Виденных мною бесчисленное количество раз. Вдруг где-то совсем рядом прогремел мощный взрыв. Тяжело хватая ртом воздух, смешанный с пылью, я схватился двумя руками за голову. Черт, да меня контузило! Голову пронзила такая вспышка боли, что казалось, что она сейчас разорвется. Да куда же я попал?! И тут я увидел, что ноги, сильную боль в которых я сейчас ощущал, у меня отсутствуют напрочь. На их месте была кровавая каша из лохмотьев камуфляжных штанов, кусков мяса и осколков костей. Меня чуть не вырвало. Рядом снова рвануло. Столб земли, заслонивший небо, почти похоронил меня под собой. Я, так и не поняв, где и в ком нахожусь, отключился.
Снова гремело. Я резким движением поднялся в положение сидя, глубоко и часто дыша, дико осмотрелся по сторонам. Мой лоб покрылся испариной. Но я быстро, к своему удовольствию, понял, что в этот раз это был не взрыв, а обычный гром. Я сидел на кровати, устланной чистым бельем в небольшой круглой хижине с глиняными стенами и соломенной крышей. У изголовья на табуретке стояли керосиновая лампа, бочкообразный стакан с толстым дном и початая бутылка шотландского виски.