— Ага! Окуджава и еще много других не менее талантливых людей. Я тебе открою один секрет. Назови любых десять советских писателей, и окажется, что не меньше восьми из них в то или иное время жили в Переделкино. Лев Кассиль, Евтушенко, Симонов, Паустовский, Солженицын, Катаев, Ильф, Петров и многие другие. Да и на сегодняшний день здесь живет много знаменитостей. Вот за них мы давай сейчас и выпьем.
Пашка слегка потряс бутылкой шампанского, сорвал с горлышка фольгу, открутил проволочку и с громким хлопком выстрелил пробкой в ночное небо.
– Держи, — он протянул бутылку Дашке.
Та взяла ее и, вопрошающе, посмотрела на парня:
— А бокалы ты не взял?
— Нет, как-то не подумал, — Пашка весело подмигнул ей. —Да и зачем они нам? Будем пить с горла.
На секунду девушка задумалась, затем улыбнулась своим мыслям и спросила:
— Ты пил когда-нибудь шампанское с горла?
— Нет, – честно ответил Пашка. — Я вообще-то не очень его люблю. Пил пару раз на Новый год! А так из спиртного предпочитаю коньяк. Вот его из горла приходилось пить неоднократно. — Пашка расхохотался: — Как-нибудь расскажу тебе парочку случаев.
Дашка вернула бутылку парню:
— Ты первый. И тост обязательно скажи.
— Ну… Я в тостах не силен, — смутился парень.
— Так еще интереснее, — глаза девушки блестели озорством, — после такой фразы я настаиваю на тосте еще сильнее.
— Ладно, я попробую, – после секундной паузы Пашка торжественно произнес: — Я хочу выпить за сегодняшний вечер. И пожелать, чтобы в нашей жизни были еще сотни, тысячи таких же прекрасных вечеров. И за тебя! За самую лучшую девушку на свете!
Он поднес бутылку ко рту и начал пить. На улице, на которой они находились, почему-то не горели фонари. Пространство вокруг освещал лишь тонкий серп молодого месяца, но и в этой практически кромешной тьме Дашка увидела, как у Пашки начали раздуваться щеки. Глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Несколько мгновений он пытался бороться с давлением газов, но в итоге не выдержал и сдался. Шампанское пошло у него через нос и рот, густой пеной начало извергаться из бутылки. Дашка залилась звонким смехом.
— Ну кто так шампанское пьет? Пашка! Ну ты даешь! Нельзя обхватывать губами горлышко полностью, нужно оставлять место для выхода газов. И пить нужно осторожно, мелкими глоточками.
Она выхватила из рук парня мокрую, опустевшую почти наполовину бутылку:
— Смотри и учись! — Дашка, задержав дыхание, сделала несколько глотков, после чего шумно выдохнула и вновь расхохоталась.
— Что ж сразу не предупредила? Ты же знала, что так будет, – беззлобно спросил Пашка, вытирая руки извлеченным из кармана брюк носовым платком.
— Знала! – выдавила из себя девушка сквозь смех. — Видел бы ты себя со стороны. Глазища – во! — она вытаращила глаза. – Щеки – во! —она надула щеки.
Пашка, смотря как девушка его передразнивает, тоже рассмеялся.
— Ты, когда так кривляешься, похожа на мартышку.
И притянув Дашку к себе, грубым голосом добавил:
— Хитрую, коварную мартышку.
Пара слилась в долгом поцелуе.
Внезапно в окне второго этажа дачного домика, возле которого они стояли, вспыхнул свет. Пашка, сориентировавшись, чья это дача, заметно погрустнел:
— Хрумову не спится. Хотя после такого…
— После чего такого? – заинтересовалась Дашка. – И кто такой Хрумов?
—Хрумов Андрей Валентинович — известный публицист и политолог, – Пашка с удивлением посмотрел на свою спутницу. – Даш, ты меня разыгрываешь? Мне казалось, что Хрумова знают все, даже те, кто вообще не интересуется политикой. Его скандальные публикации постоянно вызывают общественный резонанс. Как можно в твоем возрасте, живя в современной России, быть настолько инертной к происходящему вокруг?
Дашка пожала плечами.
— Как видишь, можно. Я не интересуюсь политикой не потому, что мне не интересно, а потому, что не хочу лишний раз расстраиваться. Стрессы, знаешь ли, бич нашего времени. А от того, интересуюсь ли я или нет ничего не изменится. Я считаю, что от меня, да и вообще от любого простого человека в нашей стране ничего не зависит.
Пашка чуть не задохнулся от возмущения. Он только открыл рот, чтобы объяснить девушке, что она заблуждается, как Дашка жестом его остановила.
— Паш, я знаю, что ты хочешь мне сказать. Когда-нибудь я объясню тебе свою позицию, но не сегодня. Давай не будем портить себе вечер спорами о политике. – И, заглянув ему в глаза, жалобным, протяжным голосом добавила: — Пожа-а-а-а-луйста.
Пашка, уже набравший полную грудь воздуха для гневной тирады, после столь проникновенного взгляда и просящего тона сразу сдулся.