И сейчас я все делал так, как сделал бы в разговоре с матерью сам Пашка. Внешне от него я был не отличим. Но сердце матери чуяло что-то неладное. Она обеспокоенно смотрела на меня, пытаясь понять, что со мной не так. Вот это и называется материнский инстинкт, товарищ журналист.
— Все хорошо, мама, у меня все в порядке. Мне и вправду нужно идти, — я развернулся и пошел к своему авто не оглядываясь. Пашка бы обязательно оглянулся, но я в этот момент намеренно воспрепятствовал этому.
Сердце щемило от чувства сыновьей нежности к этой женщине — реакции тела носителя, и моего собственного чувства – чувства жалости к ней. Пашка нравился мне как личность. Он был добр, умен, порядочен. Умел держать слово. Он обладал теми качествами, которые у современных людей, исходя из моих наблюдений, встречаются очень редко, — честью и чувством собственного достоинства. Хотя еще каких-то лет сто пятьдесят тому назад эти качества были присущи почти каждому носителю, в котором мне довелось бывать.
Пашка был идеальным сыном. Его собственные взгляды на мир и планы на свою жизнь полностью совпадали с родительскими. Именно на него возлагали все свои надежды чета Федоровых. Но из-за того, что я попал именно в его тело, планам этих людей, скорее всего, не суждено будет сбыться.
Даже если я покину Пашкино тело без нанесения ему вреда, его жизнь уже никогда не будет прежней. Пашка был из той породы людей, которых называют «однолюбы». Я чувствовал, как сильно он любит Дашку, и понимал, что такая любовь — это на всю жизнь. Сам Пашка никогда в жизни не причинил бы вред ей или ее матери. После того, что с ними планирую сделать я, парень, скорее всего, сойдет с ума, если ему удастся каким-то образом вернуть себе свое тело.
Глава 12
Крупный седовласый мужчина в больничном халате сидел на свежевыкрашенной в темно-зеленый цвет скамейке, одиноко стоящей у въезда на территорию больничного комплекса «НИИ им. Склифосовского». Знак «Кирпич» и табличка с надписью «Въезд только для служебного транспорта», размещенные на столбе у ворот по его наблюдениям никого не смущали. Мимо него то и дело сновали автомобили, которые по внешнему виду явно нельзя было отнести к служебному больничному транспорту. При въезде каждого последующего автомобиля мужчина напрягался, порываясь встать, и вновь расслаблялся, понимая, что это не та машина, которую он ждет.
— Движение, как в Москве, — вслух себе под нос проворчал он. – Не больница, мля, а проходной двор.
Провожая взглядом очередной автомобиль, он опустил руку в карман халата, достал оттуда сигаретную пачку, открыл ее и, не глядя, запустил туда палец. Нащупал последнюю сигарету и, убедившись, что пачка пуста, смял ее и выбросил в стоящую рядом урну.
«Где же ты, Леха?» – мужчина нервно размял сигарету и сунул ее себе в рот. Он извлек из другого кармана дешевую китайскую зажигалку и несколько раз чиркнул колесиком. Искры брызнули из-под него только после первой прокрутки, но их не хватило, чтобы зажечь газ. Со второй попытки колесико стало заметно сопротивляться, издавая при этом вместо искр противный скрежет. «Руки бы поотрывать тем, кто такое говно делает, — в ярости сыпал в мыслях проклятьями мужчина, выбрасывая зажигалку в урну вслед за сигаретной пачкой. – Газа еще в ней всю Москву в лютые морозы неделю отапливать можно, а кремню хана».
Он вынул изо рта сигарету и начал крутить ее в руках. Назад в карман положить ее не мог – может поломаться, и подкурить было не у кого, мимо никто не проходил. На противоположном от него конце стоянки, ближе к крыльцу здания больницы, стояло и курило несколько врачей с приготовленной для транспортировки кого-то каталкой, но идти к ним ради «огонька» седому мужчине не хотелось. «Может, сейчас Леха появиться, — говорил он себе, — у него и возьму прикурить. Здоровее буду. И так меньше чем за час полпачки выкурил».
Послышалось шуршание колес по асфальту и едва уловимый рокот мощного бензинового двигателя. Мужчина развернулся на звук, но не подался вперед, на слух определив, что и этот автомобиль не тот, который ему нужен. У Лехиной ласточки мотор был дизельный. Мимо проехал большой белый внедорожник БМВ. Кроме водителя — молодого парня, которого было хорошо видно из-за опущенного стекла водительской дверки, в салоне на задних сидениях находились еще две пассажирки. Лицо одной из них показалось мужчине знакомым. По тому, как от группы врачей, за которыми он наблюдал пятью минутами ранее, отделилась немолодая женщина в белом халате с короткой стрижкой и сделала несколько шагов навстречу БМВ, он понял, что бригада дождалась своего пациента.