С этими словами он вышел из трактира и направился к Петропавловской церкви, в которой разместился прибывший с ним отряд красноармейцев. Ему не составило труда уговорить троих солдат пойти с ним на, по всему видимому, прибыльное дело. Про слухи о чуме он скромно умолчал.
К вечеру, выйдя к жилищу Агафьевых, они обнаружили в нем приятный бонус – красивую среднего возраста женщину. Ее не пришлось долго уговаривать отдать им свои сокровища. После того, как она принесла и отдала комиссару мешочек с золотом, Каменский разрешил своим солдатам сделать с ней то, чего им хотелось. Они не думали ее убивать, но после того, как он вынуждено убил ее мужа, им пришлось убрать и свидетельницу.
Каменский выбил из портсигара папироску и закурил. Старого дворника Никодима, послужившего им проводником, по всей видимости, тоже придется убить. Он лежал сейчас за печью оглушенный и связанный. После того, как они начали допрашивать бабу, этот старый хрыч попытался улизнуть. Каменский убил бы его сразу, если бы был уверен, что они смогут самостоятельно выйти из тайги.
Когда солдаты убрались в доме, Каменский достал из вещмешка предусмотрительно захваченную с собой бутыль самогона, и они приступили к дележу награбленного. После того, как все было выпито и поделено, Каменский еще долго не мог уснуть, обдумывая, как лучше потратить свалившееся на него богатство. Денег оказалось больше, чем предполагалось в начале его затеи. Ведь он думал, что слухи о богатстве Агафьевых сильно преувеличены. А еще оставался огромный молельный крест, который наверняка тоже что-то стоит. Каменский достал из кармана светящуюся цепочку, которую снял с шеи убитого им хозяина дома. Попробовал крестик на зуб. Тот был твердый и теплый. «Это точно не серебро, — думал Каменский, — но судя по всему — металл очень дорогой. Ишь, как светится». Он одел себе цепочку на шею и еще полчаса, беспокойно поворочавшись на твердых полатях, крепко уснул.
Никодима убивать не пришлось: по утру оказалось, что старик ночью умер сам. Беззубый солдат Петр, потыкав околевшее тело ногой, набросился с кулаками на своего товарища Федора.
— Ты пошто ему кляп так сильно завязал?! Задушил старика! Как мы теперь из леса выйдем? Заплутаем же?
Федор, здоровенный лысый детина, испуганно посмотрел в сторону комиссара, отступил от наседавшего на него товарища на несколько шагов, выставив вперед огромную ручищу и что-то невнятно промямлил в свое оправдание.
— Тихо, — Каменский сказал это негромко, но таким тоном, что все его подельники не осмелились ослушаться и враз замолчали. – Никто нигде не заплутает. Мы пока никуда не уходим. Здесь осталось еще одно незаконченное дело.
Солдаты переглянулись.
— Здесь что, еще где-то деньги есть, товарищ комиссар? – с надеждой в голосе спросил Василий, коренастый усатый мужичок, вытирая чистым полотенцем только что умытое лицо.
— Есть кое—что получше, — неопределённо сказал Каменский, на что солдаты одобрительно загоготали. – Только нужно похоронить хозяев по-людски.
Гогот стих. Мужики удивленно посмотрели на своего предводителя.
— Шутить изволите? – спросил Василий. – Мы же их вчера в лес подальше отсюда отнесли, их уже наверняка волки съели.
— Будешь пререкаться, я тебя волкам на съеденье сам отправлю, — зло сказал Каменский. — Я сказал похоронить, значит похоронить.
Через полчаса вся компания вышла к небольшой лесной реке. Каменский шел первым, указывая дорогу, неся на плече большой моток веревки и две лопаты. За ним шли, про себя проклиная своего командира, пыхтя и потея, Василий и Петр, таща завернутое в большой кусок холщовой ткани тело хозяина ограбленной ими избы. Замыкал шествие Федор. Несмотря на то, что Настасья была довольно крупной женщиной, здоровенный детина нес ее труп на плече и казалось не испытывал никакой усталости. Он бодро шагал за товарищами, время от времени посматривая на затянутое грозовыми тучами небо.
— Пришли! – комиссар кинул веревку на землю, а одну из принесенных им лопат вбил в крайний из пяти расположенных в ряд холмиков земли.
— Копай, — приказал он Федору. Тот побледнел.
— Это, что могилы? – его лоб покрылся испариной. Он не сводил взгляд с деревянных крестов у изголовий захоронений. – Негоже покойников тревожить, товарищ комиссар. Этих закопать, — он кивнул на лежащие рядом трупы, — я тоже считаю, что надобно. А старые могилы тревожить нельзя.
— Я сказал: копай! – Каменский положил руку на кобуру. – А вы, — обратился он к ожидающим его распоряжений Петру и Василию, — вырубите несколько елок на столбы. Нужно установить здесь на берегу перекладину.