— Федоровна, — подсказал Толик.
— Екатерина Федоровна, дело вашего мужа закрыто, но я чувствую, что это еще не конец истории. С ним что-то было не так и что-то не так с вами. Пока я не знаю, что это, но я обязательно выясню. Поэтому хорошенько подумайте и ответьте мне в последний раз, вы точно не скрыли от меня информацию о вашем муже, которая могла бы мне оказаться полезной.
— Мне нечего больше рассказать, товарищ полицейский, — Толик отрицательно покачал головой. В его руках появилась обычная копеечная шариковая ручка, которая еще секунду назад лежала на журнальном столике. Он взял ее за кончик большим и указательным пальцем и начал трясти ею в воздухе, болтая рукой вверх-вниз с амплитудой в пару сантиметров. Ручка, казалось, стала резиновой, она начала гнуться и извиваться в руках женщины, как маленькая змейка. Толик стал говорить чуть тише, сделав голос носителя ниже и глубже.
– Мой вам совет, забудьте об этом деле, оно погубит вас. Живите будущим, а не прошлым. Случай с Юлией не более, чем случайность.
Капитан Бирюк смотрел на гнущуюся ручку и не мог оторвать от нее глаз. Он знал этот фокус и сам умел так делать. Обычная оптическая иллюзия.
— Мы обычная московская семья. Мой бывший муж был обычным человеком. Все, что с вами произошло, тоже не более чем несчастный случай.
«Наверное так и есть, — подумал капитан. — Прав Леха: я ищу черную кошку в той комнате, где ее нет. Уснул за рулем и не могу это признать. Гоняюсь за призраком».
— Так бывает. У всех людей есть черные и белые полосы в жизни. Черная полоса у вас уже прошла. Забудьте обо мне и у вас начнется…
Толик не договорил: хлопнула входная дверь, и через секунду в комнату просунул свою бритую голову Леха:
— Ну как вы тут? Товарищ капитан, вы скоро?
Толик досадливо поморщился, а седой следователь встрепенулся и с удивлением, как будто видит ее впервые, посмотрел на собеседницу.
— Мы уже закончили, Леха, пойдем!
В дверях он остановился, немного постоял, взвешивая то, что хотел сказать, затем, мотнув головой, обернулся:
— Знаете что, Екатерина Федоровна, за много лет оперативной работы я научился отличать дерьмо от шоколада, и скажу честно: от вас пахнет не конфетами. От вас смердит ложью. Я чую, что ваш конфликт и отравление гражданки Соболевской — не случайность. И знаю, что это как-то связано с вашим мужем. Доношу до вас, просто так, к сведению, что у двери Соболевской будет дежурить круглосуточная охрана, и когда она придет в себя, я раскопаю все ваше грязное белье и вытащу из ваших шкафов все скелеты. И уж тогда, я гарантирую, вам не поздоровится.
Вышел капитан Бирюк из квартиры Антоновой подавленным. На душе у него было совсем погано. Он никогда не верил в сверхъестественные силы. Всегда смеялся над идиотами, липнущими к экрану телевизора при показе черт его знает какого по счету сезона «Битвы экстрасенсов». А сейчас он столкнулся с неправдоподобными явлениями, которые не поддавались логическому объяснению. Может, он и вправду немного рехнулся, но ему показалось, что и эта женщина пыталась его загипнотизировать. Сыну об этом он, конечно, ничего не сказал, тот и так считал, что после аварии отец немного сбрендил, а сейчас после посещения этой барышни с разбитым лицом Леха, наверняка, в этом окончательно убедился.
У молодого полицейского зазвонил мобильный телефон. Прежде, чем сын ответил на звонок, Бирюк успел подсмотреть имя контакта. Кирилыч. Штатный психолог их отделения полиции. Леха, украдкой бросая на отца взгляды, отвечал в трубку односложными фразами:
— Да. Да. Я не один. Да. Нет. Понял.
— Кто звонил? – непринужденно спросил капитан.
— Да так, девка одна, — отмахнулся парень и попытался увести разговор в другую сторону. – Куда сейчас поедем? Выяснил что-нибудь интересненькое?
Тут седой следователь взорвался.
— Ты что, совсем меня за идиота держишь? Я же видел, что тебе Кирилыч звонил. Гребаный мозгоправ! — Бирюк решил взять сына «на понт». — Ты, когда в следующий раз будешь по телефону разговаривать и захочешь свой разговор в тайне от окружающих держать, сделай звук динамика тише. Что он тебе сказал такого, что ты боишься мне рассказать?
Леха укоризненно и в то же время с каким-то сочувствием посмотрел на отца. Он достал телефон, открыл папку журнал вызовов и нажал на зеленую трубку напротив имени в самом верху списка.
— На, спроси у него самого, — с этими словами всунул телефон отцу в руки. На экране поверх фотографии толстого лица полицейского психолога большими буквами светилось имя Кирилыч.