Я был так погружен в свои мысли, что сначала не понял, о чем она говорит.
— Записи? Какие записи? Ах да, записи! Ты удалила? Не знал, что ты в этом разбираешься.
Дашка засмущалась.
— У меня хороший знакомый работал охранником в торговом центре, я иногда бывала у него на посту видеонаблюдения, он мне как-то объяснял, что да как. На самом деле здесь все интуитивно понятно.
— А ты знаешь, что любую удаленную информацию можно при желании восстановить?
— Эти записи не восстановят, — самоуверенно заявила девушка. — Я при удалении использовала трехкратную перезапись данных. На этом компьютере установлена маленькая, но очень полезная программка — CCleaner называется.
Расценив мой взгляд как вопросительный, добавила:
— Интересовалась, как безвозвратно удалять данные с компа, когда свой ноутбук продавала. Со знакомой был случай: продала компьютер, естественно удалив с него все свои файлы, а покупатель взял да и восстановил. До сих пор ее обнаженные фото по всему интернету гуляют. У меня на ноутбуке обнаженки не было, но мало ли чего. Ну что, уходим?
— Даш, — я произнес ее имя, наверное, как-то по—особенному, потому что глаза ее испуганно расширились. — Не все так просто.
Она непонимающе смотрела на меня.
— Что ты имеешь в виду? Давай уйдем отсюда и забудем про этот «Чертов дом».
Я покачал головой и повторил.
— Не все так просто. Во-первых, нужно вернуть сюда крест, который мы забрали. Во-вторых, мне нужно дождаться того, кто придет сюда первым.
Глава 16
Толик после ухода полицейских еще некоторое время просидел, не сдвинувшись с места, обдумывая план своих дальнейших действий. В первую очередь, как ему казалось, самым правильным будет исполнить обещание, данное почти сто лет назад.
Тогда он в короткий промежуток времени расправился с семьями подонков, жестоко убивших и ограбивших мирную семью староверов. Единственным, кого ему так и не удалось отправить на тот свет, был Федор Антонов. Толик долгие годы безуспешно пытался напасть на его след или его потомков. В итоге он решил, что тому не удалось выйти из тайги живым.
Каменского Толик убил последним, переместившись в его начальника – бригадного комиссара Яковлева, волей судьбы поехавшего с ним в командировку к западной границе. Они заночевали в одном доме, а наутро Толик, предусмотрительно снявший с себя на ночь звездную цепочку, проснулся в комбриге и обвинил Каменского в предательстве и измене. Он приписал ему вдобавок сочувствие к религии и приговорил к расстрелу. В качестве доказательств вытащил из вещмешка обвиняемого большой молельный крест и цепочку с нательным крестиком, которые конфисковал как улики. Каменский начал в свое оправдание что-то бессвязно болтать о проклятии, о том, что его душу поработил дьявол, и он был не властен над своим телом.
В том далеком 37-м году на фоне пика репрессий против «религиозников» этих вещдоков и слова комбрига хватило, чтобы без лишних проволочек привести приговор в исполнение. Особое удовольствие Толик получил от ужаса в глазах Каменского, после того, как шепнул тому на ухо, что это он, Агафьев Перфилий, сейчас находится в теле Яковлева, и это он приговорил его к смертной казни.
Комбриг Яковлев был отъявленным карьеристом. Он шел вверх по служебной лестнице, не гнушаясь самых подлых и бесчестных поступков. После тридцати лет жизни в чистых, светлых душой и помыслами носителях Толику было морально тяжело жить в теле человека, у которого руки были по локоть в крови невинных людей. Он переместился в одного из друзей комбрига и написал на него анонимный донос куда следовало, в котором указал о его действиях, направленных против Советской власти и лично товарища Сталина. Будучи в Яковлеве, он нашел в его памяти, где можно найти кое—какие документы, подтверждающие его слова, и указал об этом в доносе. В тот же вечер на место комбрига был прислан другой человек.
Однако Толик на этом не успокоился. Он был шокирован, что его теперешний носитель оказался еще более порочен, чем Яковлев и Каменский. Он был членом тройки НКВД и безо всякого зазрения совести, преследуя собственные цели, подверг репрессиям сотни людей, зная об их невиновности. Толик не понимал, почему люди за те несколько десятков лет, которые он провел в тайге в уединении, стали настолько порочны, жестоки, завистливы и склонны к насилию. Причем все подряд, в кого только он не перемещался. Брат доносил на брата, сын на отца. Еще вчера стоящий на коленях в церкви крестьянин, просящий Бога о спасении души, сегодня, ухмыляясь, стрелял в затылок священнослужителю.