Разряд в 70 тысяч Вольт из небольшого по размеру фонарика-электрошокера свалил женщину с ног и заставил еще несколько минут, лежа на полу, дергаться в непроизвольной судороге.
Вот и все, Толик! Теперь ты больше никогда и никому не сможешь причинить страдания. Сон, говоришь? В ближайшее время сна у тебя будет достаточно. Сотни, а может и тысячи лет. Уж я-то за этим прослежу! — моей радости, что все прошло так гладко, не было предела. Я не знал, как можно убить такую же неприкаянную бессмертную душу как я, но знал, как сделать так, чтобы она долгие годы не могла никому навредить. Я планировал заточить ее в кресте из звездного металла.
Из комнаты в коридор выглянула Дашка. Увидев лежащую на полу мать, она бросилась к ней.
— Мама! Мамочка! – она обернулась ко мне, глаза ее были мокрыми от слез. – Что ты с ней сделал? Ты убил ее? Мы так не договаривались!
— Я не причинил ей никакого вреда! — я склонился к лежащей на полу женщине, которая тихонько застонала и зашевелилась, приходя в себя, положил ей ладонь на плечо, нащупал нужную точку в районе сонной артерии и нажал на нее большим пальцем. Екатерина, чуть дернувшись, неглубоко вздохнула и затихла. – Я просто ее усыпил. Даш, мне нужна твоя помощь. Возьми крест и отнеси его чем подальше от дома в лес.
Мой план был прост. Судя по записям Толика, металл, из которого был сделан крест, служил своеобразным магнитом для человеческой души. По его суждениям, его душа вселяется в чужое тело незадолго до того, как оно начинает просыпаться. В теории я предположил, что сила притяжения креста для неприкаянной души, которая находится в поле его действия, сейчас больше, чем у полностью бессознательного тела, не связанного с этой душой никакими узами. Если отнести крест в место, где у Толика не будет потенциального носителя, то он так и останется заключенным в «звездном» металле. Далее мне нужно будет лишь следить за тем, чтобы потенциальный носитель у него так больше никогда и не появился.
Дашка молчала, не сдвигаясь с места. Она с застывшим в глазах ужасом смотрела на меня.
— Ладно, сиди здесь, я сам его отнесу, — я присел на корточки, чтобы снять с Екатерины Цепи Бессмертных, чтобы освободить ее тело от чужеродной души. Массивные звенья нелепо смотрелись на тонкой шее женщины. Я оказался прав в своих предположениях. Та цепочка, что была на мне, оказалась намного меньше и короче той, которая была сейчас на Толике. Она явно предназначалась для ношения женщиной. Несмотря на невысокий рост, шея у Пашки была толстой, и надетая на нее цепочка обхватывала ее довольно плотно. Она не доставляла особого дискомфорта, но я решил все же обменять украшение на более подходящие по размеру моему носителю.
В тот момент, когда я снял с себя цепочку, вдруг со стороны открытой входной двери я услышал негромкий свист. Я поднял голову и посмотрел в сторону, откуда исходил звук. Взглядом я уперся в небольшое черное отверстие дула пистолета. В нескольких метрах от крыльца стоял седой мужчина и держал меня на прицеле.
— Медленно положи украшение на пол. Руки держи так, чтобы я их видел! – приказал он.
— Вот незадача, момент — хуже не придумаешь.
Я кинул цепочку на грудь Екатерине, не спеша повернул руки ладонями вверх, и начал медленно вставать с корточек. Лицо мужчины показалось мне знакомым, и я лихорадочно начал вспоминать, где мог его видеть.
— Не двигаться! – нервно крикнул мужчина. – Медленно становись на колени и ложись на пол, руки чтоб были все время на виду. Стрелять буду без предупреждения. И вас, барышня, это тоже касается, лягте на пол лицом вниз, руки за голову, — сказал он, обращаясь к Дашке. – Все делаем спокойно, без лишних движений.
И тут я узнал этот орущий голос. «Ты убил Козлова!» — кричал он мне, когда я находился в теле Валеры Антонова. Да это же следователь из убойного отдела. Как его там? Бирюк. Точно, капитан Бирюк. За последнюю неделю, что мы не виделись, он сильно похудел и поседел. Из крепкого мужчины превратился в старика, хотя взгляд его был тем же цепким, волчьим.
— Брось, капитан, — сказал я, медленно выполняя его приказ. – Это не то, что ты думаешь, опусти пистолет, давай поговорим.
— Заткнись! – рявкнул он. – И делай, что сказано! Я сам разберусь, то это или не то.