— Эти украшения фигурировали в деле Антонова, — он потряс цепями бессмертных у меня перед носом. — Зачем они ему, — он кивнул на Пашку, — и кто он вообще такой? Откуда он знает то, чего не может знать никто?
Вместо ответа я упал на колени и, закрыв лицо руками, безудержно зарыдал.
— Мама! Он убил мою маму! Вы убили его? Ма-а-амочка-а-а!
Капитан Бирюк купился на девчачьи слезы. Он засунул пистолет в подмышечную кобуру и, взяв меня за плечи, сильным рывком поставил на ноги.
— Не реви, жив и он, и твоя мать! Расскажи, что здесь, черт возьми, происходит. И дай мне свой телефон. Нужно вызвать скорую и следственную группу, я свой мобильник в машине за воротами оставил.
Словно в подтверждение его слов, Екатерина Антонова зашевелилась, приходя в себя. Времени ломать комедию перед полицейским у меня не осталось. Я пристально посмотрел ему в глаза и, всхлипнув напоследок, холодно произнес:
— Я тебе пять минут назад все объяснил, капитан: человечество на грани уничтожения. Я же с тобой на одной стороне, а ты меня застрелил. Нехорошо как-то получается.
Бирюк какую-то долю секунды непонимающе смотрел на меня, затем, отшатываясь, потянулся за пистолетом. Но было поздно. Я со всего размаху ударил его коленом в пах. Подлый прием в этой ситуации был оправдан. Я как-никак находился в теле хрупкой девушки. Капитан, держась за причинное место, начал оседать, и я свалил его ударом ребра ладони по сонной артерии. Не теряя времени даром, я подскочил к встающей Екатерине и ударом ноги в челюсть продлил ее забвение.
Осмотревшись, я оценил ситуацию. Три лежащих на полу тела, и в любом из них может затаиться Толик. Мой первоначальный план трещал по швам. Я был уверен в его действенности, когда потенциальный носитель Толика был один. Но сейчас… Как мне сейчас узнать, действительно ли все трое находятся без сознания? Приходилось идти на риск. Я бегом рванул в комнату к кресту, схватил его и побежал из дома прочь. Отбежав на расстояние не менее двадцати метров, я что есть мочи швырнул крест вглубь лесной чащи и рванул назад в дом. Все лежали в тех же позах, в которых я их оставил. Это вселяло надежду, что все обойдется.
Одев на себя женский вариант цепей Бессмертных, первым делом я обезоружил полицейского. Затем связал его и Екатерину Антонову захваченной из дачи Федоровых веревкой и принялся осматривать Пашку.
Капитан был прав, жить будет. Пуля пробила плечо под правой ключицей и прошла навылет. Ранение было очень удачным, попади она чуть ниже, наверняка задела бы легкое, чуть выше — крупные подключичные кровеносные сосуды.
— Да ты везунчик, Пашка! – я похлопал парня по щекам. – Просыпайся, хватит дрыхнуть. Парень не реагировал. Я усадил его возле стены, при этом заметив, что на затылке у него волосы слиплись от крови. Ранение было удачным, а вот падение не очень. Вот почему я сразу вырубился — разбил себе голову об плитку. Я принес из подвала аптечку и сунул Пашке под нос ватку, смоченную нашатырем, тем самым приведя его в чувства.
— Даша, это ты? – он, не поворачивая заваленной на бок головы, вращал глазами осматриваясь. – Что происходит? Что со мной?
— Ладно тебе, — сказал я, — я не Дашка, и ты об этом знаешь. – Я потряс у него перед глазами цепями бессмертных. – Я сейчас на тебя это надену, и мы нормально поговорим и все обсудим. Хорошо? Я не буду больше с тобой драться, мне это порядком надоело. – Я сунул ему в руки пистолет. – Можешь проверить, он заряжен, если ты мне не веришь, можешь сразу застрелить меня.
Пашка непонимающе уставился на пистолет.
— Господи, как болит голова. Что ты такое говоришь? О чем ты? Дашка, это ты или мне все это кажется? Я что, под наркотиками?
— Вполне возможно, — ответил я, подумав, что это может сойти впоследствии с помощью маленького сеанса гипнотерапии за вполне логичное объяснение всего того, что здесь произошло. Конечно, придется поднапрячься, ведь я не обладаю таким мастерством введения людей в гипноз, как Толик, но с такой задачей должен был справиться. На секунду я пожалел, что не могу без риска упустить Толика воспользоваться силой энергетического поля креста для переселения из Дашки в тело капитана. Переместись я в полицейского, и никому ничего не нужно было бы объяснять.
Я обработал и перевязал Пашке рану, затем помог подняться и дойти до кровати, где он снова отключился. При этом пистолет у него я отобрал и положил в выдвижной ящик прикроватной тумбочки. Затем я перетащил Антонову и Бирюка в основную комнату дома. Убедившись в том, что они надежно связаны, я вышел на улицу и, прихватив с собой лопату со стены сарая, стоящего возле дома, пошел искать крест. На его поиски у меня ушло совсем немного времени. Вначале я стал на то же место, с которого его кинул, затем пошел по направлению броска. Он лежал в пятнадцати шагах за небольшим кустом ольхи, глубоко воткнувшись нижним концом в болотистую землю. Я поднял крест и отошел вглубь леса еще на некоторое расстояние. Облюбовав место на небольшой полянке, я срезал с земли дерн и выкопал яму около метра глубиной, которая моментально наполнилась водой. Бросив в нее крест, я, не обращая внимания на жжение в ладонях, которые от непривычной работы покрылись волдырями, принялся его закапывать.