- Волна! - истошно вереща, я на всей возможной скорости выскочил из-за домов и помчался по направлению к вагенбургу, но с таким прицелом, чтобы ринувшаяся вслед за мной волна неприкаянных лишь самым краем толпы могла задеть подготовленные для них земляные ловушки. Ради такого мне даже пришлось выпить душу одного из вернувшихся, дабы выглядеть в глазах местного аналога зомби более чем притягательным объектом преследования. - Все в укрытие! Волна!
- Уводи! Уводи их от нас! - очень хорошо расслышал я донесшийся до меня от сцепленных друг с другом повозок чей-то истеричный вопль, вслед за которым прозвучал хлесткий винтовочный выстрел. Причем выстрел, судя по взметнувшемуся метрах в двух по ходу моего движения фонтанчику земли, был произведен именно по мне. Вот так вот местные ценили дружбу и протягивали своим руку помощи при наступлении беды. Хотя, окажись я на их месте, тоже предпочел бы подстрелить идиота, что наводил саму смерть на остальной отряд, вместо того, чтобы просто сдохнуть в одиночестве самому где-нибудь подальше в сторонке. Благо на мне сейчас находился полностью заряженный защитный амулет, отчего одно поражение винтовочной пулей я точно мог бы пережить. Но вот столь скоро расходовать редкий и тяжело восполняемый ресурс было пока еще слишком рано. Сперва мне требовалось увести неприкаянных подальше от большей части ям и лишь потом предпринимать попытку флангового прорыва к полевому укреплению. Потому я поспешил воспользоваться прозвучавшим предложением и принял сильно вправо.
К моему немалому удивлению, фланговый удар, на который я вывел не менее четверти тысячи бездушных тел, оказался под угрозой срыва по причине обнаружения у обороняющихся в вагенбурге людей самого настоящего станкового пулемета. Что-то я как-то позабыл о ранее выясненном всеобщем законе, допускающим владение частным лицом любого вооружения, вплоть до линкора. И это была гигантская ошибка с моей стороны, что едва не привела к преждевременной кончине. Хлестнувшая с дистанции в сотню метров пулеметная очередь патронов на тридцать, как косой, прошлась по ближайшей ко мне группе неприкаянных, собирая урожай окончательной смерти среди бездушных организмов. Пусть те даже не чувствовали страха и не обращали внимания на увечья, с пробитым сердцем или головой продолжить свое существование не могли даже они. Да и те, что получали менее критические повреждения, прекращали свое функционирование уже спустя минуту или две в силу потери крови, либо же из-за отказа тех же легких. В общем, непосредственно до стен самого вагенбурга сумели добежать не больше сотни, многие из которых вскоре начали оседать, как от ранее полученных ран, так и в силу продолжавшегося огня со стороны обороняющихся, ведшегося теперь чуть ли не в упор. Лишь подход на звуки выстрелов того отряда «зомби», что я собрал в тылу, смог, наконец, поставить крест на судьбе оставшихся ловцов.
Какими бы тупыми неприкаянные ни были, напора и силы им было не занимать. Ведь их мозг попросту не подавал сигналы телу о невозможности того или иного действия в целях сохранения целостности организма. Вот точно так же как находящийся в какой-то неимоверно стрессовой ситуации человек оказывался способен, к примеру, перевернуть машину, заплатив за это порванными связками и мышцами, да треснувшими костями, неприкаянные, не жалея собственных тел, пытались прорваться внутрь укрепления. Да и я подлил бензинчика в огонь общего безумия.
Стоило мне только добраться до вагенбурга и кое-как вскарабкаться по его внешним дощатым стенам, как судьба всего тринадцати остававшихся внутри него разумных была предрешена. Для вида мне, конечно, тоже пришлось пострелять по штурмующим бездушным организмам. Но после, позволив одному из них ухватить себя и вобрать имеющуюся во мне душу, принялся работать по основному профилю – как диверсант. Учитывая то, какой бедлам вокруг стоял, никто не обратил внимания на то, что располагавшийся ближе всего ко мне стрелок, взгромоздившийся внутрь одного из фургонов, неожиданно для самого себя вылетел за пределы дающих хоть какую-то защиту стен. А мне и надо только было сделать, что прихватить того за ноги, да швырнуть бедолагу чуть вперед и вверх, пока все остальные были увлечены исключительно отстрелом напирающих существ. Благо моей нынешней силы оказалось более чем достаточно, чтобы справиться с его не самым великим весом. Причем, на удивление, отчаянного крика этой моей жертвы никто даже не расслышал за непрерывными хлопками винтовочных и револьверных выстрелов. Да и непрерывное ржание перепуганных лошадок создавало неплохую звуковую завесу моим действиям.
В общей сложности мне удалось подобным образом избавиться от трех ловцов, что находились слишком далеко от основной группы. Ну а потом в дело был пущен тот самый план, которым я первоначально предполагал справляться с отрядами противника непосредственно в городе. Потому, просто подошел к одному из мужчин и выпил из него душу.
- Неприкаянный внутри! - именно под такой вопль, у меня получилось очень прицельно запустить бездушное тело прямо в самый центр образовавшегося у южной стороны вагенбурга куцего строя. Находиться же непосредственно в фургонах к этому времени было уже невозможно, так как внешние стены во многих местах были пробиты насквозь десятками обтесанных едва ли не до костей рук.
После же мне только и оставалось, что наблюдать за ходом инициированной мною же драки, в которой сошлись полдесятка людей. А пока кто-то пытался что-то сделать, не потеряв при этом собственного «Я», моя скромная персона, опять же предварительно слив на сторону полученную душу, выступила зачинщиком еще одной такой же свары. Таким вот нехитрым образом по истечении пяти минут внутри остались только пара трупов и восемь ничего не понимающих вернувшихся. Одни лишь лошадки все так же продолжали истерично ржать, чувствуя, как к ним продолжают рваться сотни жутких тварей.
Как же я потом замучился бегать по периметру вагенбурга, приманивая на себя, то одну, то другую, группу неприкаянных. Кто бы знал! Но только лишь подобным образом мне виделось возможным зачистить его окрестности от все еще функционирующих организмов, на долю которых не досталось, ни души, ни пули. Так, улепетывая с максимальной скоростью, я каждый раз устремлялся к волчьим ямам, что потихоньку забивались новыми «жильцами». Хорошо еще, что выкопавшие их ловцы не поленились хотя бы сделать их достаточно глубокими – уж точно более трех с половиной метров вглубь, так что самостоятельно вылезти оттуда не шибко умным тварям уже не представлялось возможным. Да и осталось их после всей отгремевшей здесь стрельбы не более двух сотен. Все же огонь станкового пулемета практически в упор – это была страшная сила. Трехлинейные винтовочные пули на такой сверхмалой дистанции пробивали насквозь по два, а то и по три тела, прежде чем застрять в последующем. Так, прежде чем у расчета станкача вышли все патроны, они сумели упокоить весь пришедший за мной от города отвлекающий отряд и даже немного пострелять по собранным мною главным силам. Тысячи на три золотом патронов точно настреляли, сволочи. Нет бы сохранить столь ценные боеприпасы для меня!
Что же касалось получившихся из ловчих вернувшихся, пришлось от них избавиться, как и от обнаруженного соглядатого гномов. Все же, даже потеряв прежнюю память, впоследствии они могли поведать кому-нибудь, что видели меня выряженным в уникальные кожаные доспехи, быть которых у меня никак не могло. Потому все они в течение суток перешли в разряд неприкаянных, а их души уместились в новых оболочках из числа наилучшим образом сохранившихся местных. Последних я заранее запер по домам, чтобы они не попортились при штурме и могли бы впоследствии принести мне куда больше денег, нежели «ожившие мумии», вроде того, каким не повезло очнуться в этом мире мне самому.
- Ты страшный, - именно такими словами и несколько затравленным взглядом встретила меня Рыська, что все это время была вынуждена просидеть на верхнем этаже водонапорной башни под охраной бродящих внизу неприкаянных. Оттуда как раз открывался прекрасный вид на южную часть города и вагенбург, так что она имела возможность наблюдать за всем «представлением», так сказать, с первого ряда.
- Не для своих, - пройдясь по ней совершенно равнодушным взглядом, пожал я плечами. - Поэтому советую тебе впредь следить за языком и больше не подставлять меня перед моими людьми, если желаешь находиться в списке «своих». Ведь именно из-за тебя мне пришлось обойтись не лучшим образом со всеми четырьмя своими солдатами.