* * *
В субботу утром мы отправились в Залесье. Поехали впятером: я, Пашка, Катя, Кирилл и Аня. Я взял у родителей машину, так что ехали с комфортом.
Стояли последние погожие дни осени. Все вокруг – земля, деревья, казалось, жадно впитывают солнечное тепло, пытаются насладиться им до наступления холодов. Наверное, именно такое «пышное природы увяданье» было воспето нашим знаменитым классиком. Машина резво бежала по асфальту, справа и слева огороженному елями и вековыми соснами.
План у нас был простой – найти Семеныча. Очень хотелось, чтобы он рассеял наши сомнения, чтобы всему тому, что не давало нам покоя, нашлось простое и логичное объяснение.
Последние 15 километров ехали по грунтовке. Скорость заметно упала. Сейчас, конечно, дорога была более наезженной и широкой, чем та, которую нам описывал Семеныч. Но кроны деревьев и сейчас почти смыкались над ней, пропуская заметно меньше солнечного света. Казалось, что мы в этом лесу совсем одни.
– «Здесь лапы у елей дрожат на весу, здесь птицы щебечут тревожно…**», – вспомнил Пашка строки известной песни.
Действительно, эта пустая дорога, окруженная густым лесом, вызывала у всех нас какое-то чувство тревоги, заставляла напряженно озираться по сторонам.
Наконец, лес расступился и впереди показались дома и дорожный указатель «Залесье». В каком доме жил Семеныч мы не знали, но найти человека в небольшой деревне представлялось делом не сложным. Людей на улице не было. Мы подъехали к старой школе и вышли из машины. Все было таким знакомым, но пустым, заброшенным. Прав был Семеныч, когда говорил, что наш приезд вдохнул в Залесье новую жизнь. Сейчас не только старая школа – вся деревня выглядела пустой и какой-то безжизненной.
Откуда-то издалека послышался звук работающего мотора и через минуту на дороге появился мотоцикл.
– Вот у кого мы сейчас все узнаем, – сказал я.
Увидев нас, мотоциклист остановился.
– Привет, молодежь! Не ожидал вас увидеть так скоро. Неужто соскучились уже?
– Здравствуйте Семен Ильич! Вот решили посетить ставшие родными пенаты, – сказал я, указывая на школу.
– Да пенаты-то ваши закрыты. А вы там может что-то забыли? – непонимающе спросил бригадир.
– Нет, ничего не забыли. Я же Вам говорил, что историей интересуюсь. Вот и решили мы еще раз поговорить с Семенычем.
– Это с каким таким Семенычем? – удивился бригадир.
– С Семенычем, сторожем, – пояснил я.
– Сергей, я тебя не понимаю. Какой сторож? У нас и должности такой нет. Что тут сторожить? В Залесье все свои, а до ближайшей деревни десять километров. И уж поверь мне, ни одного Семеныча в деревне нет.
– Нет? – переспросил я, уже понимая, что наши предположения подтверждаются.
– Нет. Сейчас извините, тороплюсь. Если хотите поговорить, буду дома часа через три, приходите.
Мы растерянно переглянулись и проводили взглядами удаляющийся мотоцикл.
– Ну? – первым нарушил молчание Пашка. – Что дальше?
– Пойдемте к Данилычу, – предложил я. – Мне кажется, ему есть что нам рассказать.
* * *
Старик сидел на том же месте, где мы беседовали с ним в прошлый раз, будто бы и не вставал со скамейки все эти две недели. Под наброшенным на плечи ватником был виден застегнутый на все пуговицы пиджак с большой колодкой наградных планок на груди. Увидев нас, Данилыч нисколько не удивился.
– Я знал, что вы вернетесь, – сказал он в ответ на наше приветствие.
– Почему, Алексей Данилович? Почему вы это знали? – спросил его я.
– Ведь нет никакого сторожа Семеныча. А историю ту вам кто-то рассказал. И этот «кто-то» и есть самая большая загадка в Залесье.
– Как выяснилось, не только в Залесье, – уточнила Катя. – Наши ребята в Тамбовке с ним тоже «общались». Алексей Данилович, так Вы что-то знаете об этом?
– Вот значит как, в Тамбовке… – Данилыч помолчал, словно обдумывая услышанное, или решая, стоит ли говорить, а затем медленно, выдерживая паузы после каждого предложения, продолжил.
– Об «этом» здесь никто ничего не знает, но каждый догадывается. И обсуждать «это» не принято. Я говорил вам, что жизнь в Залесье течет спокойно, словно хранит кто-то нашу деревню. Так вот, действительно кто-то хранит. Многие чувствовали чье-то незримое присутствие, некоторые даже видели его. Издалека, боковым взглядом, но видели. И нет в Залесье человека, который бы не был благодарен этому неведомому стражу-хранителю. Все к этому привыкли и рассчитывают на него в трудную минуту. Вы первые, с кем он общался открыто. И тому есть причины. Не мог он нашим открыто показываться – знали его здесь. Вы – другое дело, вы люди новые. Я давно догадывался кто этот помощник. А когда вы сказали «Семеныч, сторож», только убедился в своих догадках.