Я вытерла мокрые щеки и, словив такси, отправилась домой к своему ребенку. Я была виновата перед Оливией, и не только за сегодняшнее, но и за то, что порой просто хотела уйти и осознавала, что у меня нет привычки быть мамой. Как бы я не пыталась, я все еще не привыкла к этой роли, и чаще всего это давалось мне с трудом, несмотря на мою любовь к ней. Я пыталась делать все по расписанию и контролировать ее жизнь. Мы почти не говорили о ее родителях, но то, что я слышала, не порадовало меня, и снова понимала, что, возможно, будь моя дочь у меня, я дала бы ей больше, как минимум из-за того, что безоговорочно любила ее.
- Ты вернулась, - услышала я голос Алекса, когда вошла к дом. - Я ждал тебя.
Я повернулась к нему и нахмурилась. Он был немного пьян, и я боялась этого состояния. Он был неконтролируемым сам по себе. Психику Алекса было невозможно понять. Его идеи всегда были чересчур безумными. И если раньше мне это было нужно, то однажды наступает такой момент, когда ты хочешь тихой и размеренной жизни, зная, что в субботу вечером у тебя будет семейный ужин, а не очередная драма.
- Зачем ты пришел? - сжала я ключи в кулаке.
- К тебе, милая Донна.
- Зачем?
- Хотел увидеть, - подошел он ближе, толкая меня к двери.
- Алекс, не надо, - чуть слышно прошептала я. - Не делай этого.
- Ты разве любила меня? - хмыкнул он, и я заметила злость в его глазах. - Я всегда любил тебя, а ты играла со мной.
- Не было такого, Алекс, - попыталась оттолкнуть я его. - Ты ждал от меня не просто любви. Ты ждал преданности, понимания и самопожертвования. Я была виновата даже в том, что забеременела.
- Какой бы ты матерью была бы для ребенка в двадцать лет? - повысил он голос, сжимая мою шею.
- Знаешь, я просто устала извиняться за все, - вздохнула я. - Я устала, что мне приходилось убеждать тебя в том, что я любила. И моей любви тебе никогда не было достаточно, - Алекс отошел, и я сильнее сжала ключи в руке. - Мне нравятся мужчины, которые помогают и защищают, а не подкидывают стопку своих проблем.
Затем я открыла дверь и захлопнула ее за собой, закрывая на все замки.
- Донна! - кричал Алекс, стуча в дверь. - Мы не договорили.
- Договорили, Алекс, - ответила я, надеясь, что Оливия уже спит. - Уходи, иначе вызову копов.
- Пошла ты на хрен!
- Ты уже сделал все для того, чтобы я это сделала, - вздохнула я, направляясь в комнату своей дочери, не обращая внимая на стук.
- Я разогрела себе молоко, - сказала она, когда я вошла в комнату.
- Извини, я задержалась, - прилегла я рядом с дочкой, смотря на журнал в ее руках. - Что читаешь?
- Журнал. Мне всегда нравилось.
- Почему ты мне не говорила? - смотрела я на нее.
- Ты не спрашивала.
- Мы похожи, - усмехалась я, притягивая ее к себе. - Ты скучаешь по кому-то?
- Я скучаю по родителям, - ответила она тихо. - Мама была строгой, но она ведь была моей мамой. И еще я скучаю по Адаму.
- Я тоже, малышка.
- Почему ты ушла от него?
- Он больше не хотел меня. Но он любит тебя, и если ты хочешь провести с ним время, то я не буду против.
- Правда? - удивленно смотрела на меня Оливия.
- Конечно, - поцеловала я ее в щечку. - Милая, он не твой отец, но он будет любить тебя так, как не всегда любит даже тот, кто подарил жизнь. Адам очень добрый, и ты всегда сможешь положиться на него.
- Но он ведь оставил нас, - чуть слышно сказала она.
- Нет, Лив, - залезла я под одеяло, укрываясь. - Он оставил меня, но тебя оставить невозможно.
Стук в дверь прекратился только почти спустя час. Либо Алекс потерял сознание, либо сдался. Я не была настолько храброй, чтобы открыть дверь и проверить свою теорию. Так что пошла в душ, смысла с себя день и вскоре уснула с мыслью, что завтра будет новый, и завтра все будет чувствоваться по другому.
«Нас никогда не обманывают, мы обманываем себя сами». Иоганн Вольфганг фон Гете.
Когда я не смогла уснуть в ее постели, а дыхание моей дочери было ровным, я уставилась на стену и думала, как смогу все исправить. Мне так хотелось все исправить и просто обнять Адама снова.
Кажется, он приучил меня к себе. И, может, даже слегка сумел приручить. Я была всегда закрытой, частенько циничной и той, кто убегал от всего, что могло причинить мне хоть малейшую каплю боли, став моей слабостью. А потом... потом как-то все случилось слишком быстро. Кажется, что я знала его долго, а в следующий момент уже не знала, как это быть без него. Он показал мне совершенно другой мир, и даже быт с Адамом был захватывающим. Он дарил мне любовь и наслаждение. Драму, которая время от времени была мне нужна. С ним я чувствовала. Чувствовала столько всего одновременно, особенно смотря в его глаза. Его глаза - лучшее, что я когда-либо видела. Я не хотела прятаться и прятать, когда они смотрели на меня с восхищением и желанием. И в конце концов, без разницы, если я не почувствую такого больше никогда до конца дней своих. Без разницы, из чего сделана была моя и его душа с самого начала. Главное то, что мы одинаковы, и души наши такие же.