- Я позвонил Адаму, и он теперь знает, что вы тут, - вернулся он, держа за руку мою дочь. - Теперь у него есть повод делать все быстрее.
Оливия смотрела на меня перепуганными глазами, и я лишь качнула головой, понимая, что этот день запечалится в ее памяти. Она села на диван, и Алекс, кажется, не обращал на нее внимания.
- Ты неплохо устроилась тут. И знаешь,- засмеялся он. - Я и правда скучал по тебе. Тот, с кем ты живешь, испортил мои планы. Тебе всегда нравились тираны и узурпаторы.
- Нет! - крикнула я. - Он не такой, как ты! Он добрый и понимающий! Он - не ты! Он совершенно не похож на тебя!
Алекс подошел ко мне и ударил по лицу. Снова. Потом еще раз. Его улыбка была такой озлобленной, и он почти плевался ядом. Я чувствовала вкус крови и пыталась отвернуть голову, чтобы Оливия не видела этого.
- Я сказал тебе заткнуться, - затем он перевел взгляд на Оливию. - Детка, ты знаешь историю?
- Не трогай ее, Алекс, - текли слезы с моих глаз. - Пожалуйста, не трогай.
- Как думаешь, почему Донна забрала тебя?
- Она меня любит, - ответила моя девочка, и я улыбнулась сквозь слезы.
- Да, ты ведь ее дочь.
- Оливия, - смотрела я на нее. - Помнишь, я тебе говорила цитату одного автора?
- Какого? - видела я в ее глазах страх.
- Марка Леви. Он говорил не забывать свои мечты, ведь они станут двигателем твоего существования, и от них будут зависеть вкус и запах каждого утра.
- Почему ты делаешь Донне больно? - перевела она взгляд на Алекса. - Тебе нравится, когда она страдает?
Он достал скотч и заклеил мой рот. Я чувствовала себя снова такой беспомощной. Теперь Алекс сможет вселить в ее такое чистое сердце первую ненависть и недоверие. Он будет говорить, ведь он упертый, как баран, и будет говорить даже сам с собой, чтобы просто сделать мне больно.
- Она родила тебя семь лет назад, а потом отдала. Признаю, родители из нас обоих были бы не очень, и ты жила в другой семье. А потом твоя мамочка решила сбежать от меня, ну и от тебя заодно, - перевел он взгляд на меня и отклеил немного скотча, чтобы я могла говорить. - Скажи, что я прав, Донна.
- Ты сильная, Лив, - смотрела я на нее. - Ты ведь моя дочь, и я очень тебя люблю.
- Скажи! - закричал он.
- Пошел ты.
Я была уверена, что это были бы последние мои слова, но голос за дверью, который, я знала, тут ради нас, почти успокоил меня.
- Если ты хоть пальцем тронешь ее, я убью тебя! - закричал Адам. - Клянусь Богом, я убью тебя!
Мои руки болели от веревок, лицо - от ударов. Слезы текли с моих глаз, но все о чем я думала - Оливия. Алекс достал пистолет из кармана и выстрелил в потолок. Оливия закричала от страха и начала плакать. Я чуть сама не разрыдалась от радости, когда услышала голос Адама. Я была благодарна ему, что он все равно пришел за нами, когда у нас с ним все было не гладко. Я часто заморгала, чтобы скрыть снова навернувшиеся на глаза слезы.
-Ты пугаешь ее, идиот! - была я в ярости. - Выпусти ее.
- Не делай резких движений, Майколсон, - ответил Алекс. - Иначе я убью их обоих.
- Обними меня, Оливия, - потребовала я, смотря на свою дочь. - Иди ко мне.
Алекс схватил ее и наставил пистолет к ее виску. Я почти задохнулась от боли. Моя девочка. Мой ребенок. Она столько пережила, и я снова подвергала ее опасности. Я хочу, чтобы мы смогли забыть все это, если оно когда-нибудь закончится. Алекс подошел к двери и открыл ее, все еще держа моего ребенка на прицеле. Когда он вернулся, Адам ворвался в квартиру и остановился как вкопанный, смотря на меня.
- Сделай то, что я тебе говорю, - сказал Алекс. - А они пока останутся со мной.
- Я достану деньги, - зарычал Адам. - Я принесу тебе все, но отпусти их. Ты пугаешь Оливию.
- Принесешь, но я хочу, чтобы ты сделал то, что сорвал мне. Я уже дал тебе инструкции, и мое терпение на исходе.
- Пожалуйста, Адам. Не делай этого, - прошептала я. - Что бы ты ни задумал. Не вреди никому.
- Я люблю тебя, Ди, - смотрел он на меня, и я видела вину в его глазах. - Я часть тебя, но я - не ты, и не могу пожертвовать тобой.
- Иди, Майколсон, - перебил нас Алекс. - У тебя есть час.
- Заткнись!
- Знаешь, - наклонился он ко мне, вдыхая запах моих волос. - Ты всегда была единственной, кто мог заткнуть меня и еще дышать, оставаясь в живых.
- Если у нее будет хоть одна царапина или пойдет насморк, я тебя убью, - крикнул Адам со всей свирепостью.
- Адам, - прошептала я, смотря на него с мольбой.
- Донна, ты же знаешь меня, - усмехнулся он, и улыбка не коснулась его глаз. - Все будет хорошо. Я спасаю тех, кого люблю. И если при этом придется пожертвовать посторонними, это меня не остановит.