Как же я скучала по нему раньше. Мария Парр сказала, что скучать по кому-то - самое прекрасное из всех грустных чувств. Я ушла от него столько лет назад, но это не помогло. Я не хотела, чтобы Алекс был в моей жизни или жизни Оливии. Я не хотела, чтобы он знал, где она, как у нее дела. Не устраивал никаких свиданий и даже не рассмотрел цвета ее глаз. Всего, чего я всегда хотела, это защитить своего ребенка. Это был конец только для меня, судя по всему. Эту историю Алекс никогда не хотел заканчивать, и он не смог оставить, живя с желанием довести все до конца. Так тяжело, наверное, уходя, действительно уйти.
- Почему ты ушла? - посадил Алекс Оливию на диван, когда Адам ушел. - Я ведь действительно любил тебя. И хотел только, чтобы ты любила меня в ответ.
- Это не правда, - смотрела я на него с презрением. - Ты ждал от меня чего угодно, но не любви. Ты ждал преданности, покорности и самопожертвования. Ты винил меня в беременности.
- И что бы мы делали?
- Ты видишь ее? - засмеялась я фальшиво. - Ты видишь эту девочку? Как ты можешь не любить ее? И, знаешь, - вздохнула я. - В этой жизни я устала извиняться. Я устала любить того, кто настолько изуродован, что я больше не вижу в нем человека. И моей любви тебе никогда не было достаточно.
«Если вдруг исчезла почва из-под ног, это еще не значит, что все пропало - вполне возможно, жизнь взяла вас на руки». Джулианна Вильсон.
В моей жизни происходило столько событий, но ни одно не било так больно, как то, что происходило сейчас. Я никогда не была ранее так разбита, как в этот момент, смотря на страх и боль моей дочери. Я всегда была сильной, и Оливия так похожа на меня. Но сейчас потерянная маленькая девочка вернулась. Точнее, она просто вылезла наружу, все время терпя так много боли.
- Оливия, - сказала я голосом гораздо уверенней, чем я была на самом деле. - Я тебе рассказывала, какой была в таком возрасте, как ты?
- Нет, - отрицательно покачала она головой.
- Я всегда была сильной и никогда не сдавалась. Никогда не плакала и никого не боялась. Ты со всем справишься, слышишь меня?
Ее защита именно в этот самый момент для меня поднялась на новый уровень. Мне была необходима ее безопасность. Она не просто девочка. Она моя дочь. Моя. И если есть хоть один гребанный шанс того, что я смогу обезопасить ее, то сделаю это.
- Алекс, дай ей возможность обнять меня, - смотрела я на него. - Она ни в чем не виновата, и Адам сделает все, что ты захочешь.
- Ладно, - качнул он головой дочери. - Без глупостей.
Меня трясло от страха, но я постаралась сосредоточиться на Оливии. Как сказала Скарлетт Томас: «Лучшие решения обычно принимаются за долю секунды».
- Оливия, милая, мне нужно обнять тебя, - сказала я чуть громче, после чего Алекс сосредоточил свое внимание на телефоне. - Иди ко мне.
- Ты врала мне? - подошла она ближе, задавая вопрос.
Боль в голосе моей дочери ослабила мою решительность, и я понимала, что может ничего не получится.
- Оливия, - прошептала я. - Обними меня. Я потом тебе расскажу все, что ты захочешь, но я хочу защитить тебя. Пожалуйста, позволь мне в этот раз позаботиться о тебе.
Я смотрела ей в глаза, и она не отводила от меня своих. Слезы, застывшие в ее взгляде, заставили мое сердце почти остановиться и упасть на колени от боли. Господи, как я могла так с ней поступить? Как я могла оставить ее? Где были мои инстинкты матери? Кто я после этого? Я ведь даже на человека не похожа, не то что на женщину.
- Адам нам поможет? - спросила она тихо.
- Да, но нам нужно помочь ему. Попытайся немного ослабить мои руки от веревок, и как только Алекс немного ослабит бдительность, я дам тебе знак, и ты доберешься до ванной и закроешься там, поняла?
- Почему ты не рассказала мне? - все еще настаивала она на своем.
- Я не рассказывала тебе, малышка, - чуть усмехнулась я. - Но моя жизнь заставила меня ожидать многого, но ничего от себя. Я боялась, что буду недостойной тебя, и, оказалось, я была права. Но потом, когда я снова увидела твое лицо, твою улыбку, и ты обнимала меня, полностью доверяя, я поняла, что, возможно, когда-нибудь смогу искупить свою вину и хоть немного стать желанной, как человек. Потому что, в конце концов, ты, Оливия, весь мой мир.
Она сделала, как я сказала. Моя девочка ослабила немного веревки, и как только все было почти сделано, Алекс обратил свой взор ко мне и понял, что делает Оливия. Он подошел ближе и снова ударил меня по лицу, отчего Оливия начала кричать. Затем он увел ее в другую комнату и снова вернулся ко мне. Я вздохнула с облегчением до тех пор, пока он не сказал мне подержать нож, который вонзил мне в ногу. Я вскрикнула и почувствовала невыносимую боль. Я была на грани отчаянье и обморока и почти потеряла сознание, когда дверь была выбита и в нее вбежали Эмили, Адам и Брайан. Алекс выстрелил мне в раненную ногу, и я скорчилась от боли. Все мое тело горело, и я просто хотела, чтобы это закончилось. Эмили развязывала мне руки, проливая слезы, а все, что я видела, было расплывчатым. Она что-то говорила, но я не могла сосредоточится на ее словах. Я видела, как Адам бил Алекса и не могла ничего сказать. Я словно молча кричала, но никто меня не слышал. Адам вырвал пистолет из рук Алекса и выстрелил ему в живот. Я попыталась встать, но не смогла, и смотрела, как Алекс не отводил от меня глаз. Адам выстрелил снова, и все было как в замедленной съемке. Я подняла глаза на мужчину своей жизни и не видела его. Адам был диким, злобным и другим. Это был человек, который когда-то сказал мне, что не жалеет о совершенных ранее поступках, и сейчас я верила в это, как никогда.