- Я тут, Брайан, - обняла она своего мужа за шею. - Ты знаешь, что случилось с Донной?
- Ты мне расскажешь, - поднял он ее на руки. - Поехали домой, милая.
- Ты думаешь, я милая?
- Я думаю, ты прелесть, - поцеловал он ее в лоб и качнул мне головой, прежде чем направиться к выходу.
Есть вещи, которые делают больно. Всегда. Мне делает больно правда. Правда, которую я услышал, и правда, которую понял. Есть люди, которые пойдут на что угодно, чтобы узнать правду, а есть я. Я тот, кто всегда убегает от нее, потому что всегда все порчу. Правда не делает меня счастливым, даже когда я пытаюсь спасать тех, кого люблю. Когда я пытался спасти Донну и держался от нее подальше, именно этим сделал ей больно. А потом произошло это. Она просто не захотела больше помнить ничего, включая свою дочь. Включая семью, которую обрела тут, и несмотря на то, что я всегда становился сильнее, от того, что случалось в моей жизни, это сделало меня слабым. Настолько слабым, что я не могу выдержать. Я одинок. А одиночество выдерживают лишь сильные люди.
Я пришел спустя час снова в больницу, но доктор запретил мне входить в палату и навещать ее минимум до завтра, сказав, что я провоцирую ее, и она нервничает. Я приехал к Брайану, и он впустил меня, смотря на меня со злостью.
- Ты мой друг, - следовал я за ним в кухню. - Но Эмили моя жена, и уж извини, но я приму ее сторону, чтобы снова ее не потерять.
- Я не виню тебя, - вздохнул я, замечая на диване вещи Оливии. - Где девочка?
- Она спит. Не смей ее трогать. А теперь, если хочешь, комната для гостей твоя, а я пошел спать, - направился он к лестнице. - Постарайся не накосячить.
Судя по тому, что я бросил вызов семье Донны я или храбрый, или глупый. Но если учесть, что теперь моими самыми свирепыми соперниками были Эмили, Стейси и Эбби, я в полной жопе, и храбрость тут не при чем.
Черт, я начал верить в семью, которая не зависит от крови, после знакомства с Донной. После знакомства с ее семьей. Я поверил в судьбу, от которой не уйти, и которая в любом случае настигнет тебя. Все рано или поздно возвращается бумерангом. Чувства сильнее разума, и я никогда не смогу приказать своему сердцу и перестать винить себя во всем, что случилось с Донной. Но я и не могу ее бросить, ведь я чертов эгоист. Донна Картер так глубоко затронула меня, и каждый раз закрывая глаза, я вижу ее глаза. Я чувствую боль. Чувствую ее боль, без какой-либо фальши. И я так хочу услышать ее голос. Такой родной. И хочу, чтобы он снова укутал меня. И лишь когда я закрываю глаза, она снова со мной.
Мне удалось поспать несколько часов, и с самого утра Брайан отвез меня домой, чтобы я переоделся и взял с собой мозги. Я сообщил, что не появлюсь на работе ближайшее время, и также рассказал об Алексе. Меня до сих пор передергивало, когда я вспоминал взгляд Донны, и злость снова отбирала весь здравый смысл. Я решил опустошить ее квартиру и перевезти вещи в новую, которую купил для нас. Я забрал все, что считал для нее важным, и запер это ужасное место, пока владелица сама не захочет его открыть. По пути, когда я возвращался в дом Прайсонов, заехал и купил латте для Эмили и капучино для малышки, которой придется пройти еще одно испытание.
- Обезжиренный латте без сахара, - вошел я в дом без стука, поставив на стол чашку. - Кстати без виски.
- Очень остроумно, Адам, - готовила она завтрак. - Что ты тут делаешь?
- Я считаю, что ты не права, - сел я на диван. - Насчет того, что ты сказала мне вчера.
- Так пересчитай, - фыркнула она. - Что ты тут делаешь?
- Решил, что пора поехать к Донне, - закрыл я на мгновение глаза. - Она хочет видеть тебя.
- А ты хочешь видеть ее, - скрестила она руки на груди. - Не подавляй в себе это, Адам. Ты не один такой, и Донну невозможно не любить, узнав ее по-настоящему. И это больно. Но пережить любую боль можно, лишь прочувствовав ее.
«Встреча двух личностей подобна контакту двух химических веществ: если есть хоть малейшая реакция, изменяются оба элемента». Карл Густав Юнг.
- Где моя дочь?
- Брайан отвез ее в школу, - направилась Эмили в ванную. - Я приму душ, а ты собери сумку с продуктами.
-Ты это говоришь тоном, словно упрекая меня, - начал я делать то, что сказала Эмили.
- Потому что так и есть. Когда вы расстались, я два дня практически не выходила из комнаты. Я пила, спала и плакала. У Донны же не было времени горевать. У нее были дочь и я. Она заботилась о нас и так же готовила еду, и разогревала Оливии молоко перед сном. А что сделал ты?
- Ты хочешь, чтобы я чувствовал себя еще хуже? - злился я. - Зачем?
- Я хочу, чтобы тебе было больно, Адам, - ответила Эмили через дверь. - Потому что ты кретин. И я терплю тебя, только потому что Донна любит тебя.