Я вышел из кабинета и, сев в машину, завел мотор, чтобы просто куда-то двигаться. В конце концов что-то привело меня в больницу. Какое-то время я колебался, но все же вошел в палату и увидел, что Донна спит. Я сразу вспомнил момент, когда однажды поздно пришел домой и, войдя в спальню, увидел спящих ее и Оливию. Я хотел поцеловать их, но тогда они оба начали бы кричать, если бы я разбудил. Я улыбнулся и сел рядом с Донной, смотря на нее.
- Мне стыдно, - прошептал я. - Говорят, если все сделать правильно, тогда тебе не должно быть стыдно. Обижаться так же глупо, даже на собственный разум, ведь стыдом я лишь замещаю это чувство.
- Не знаю, как я тебя любила, если ты все время так говоришь, - открыла она глаза. - И ты разбудил меня.
- Привет, - улыбнулся я. - Прости, просто хотел тебя увидеть.
- Кем ты работаешь?
- Я агент ФБР, Донна. И ты это ненавидела.
- Потому что ты вел себя со мной, как агент ФБР?
- Нет, - протянул я ей руку. - Иди сюда.
- Что ты хочешь сделать? - смотрела она в замешательстве.
- Пошли к окну.
Донна вложила свою ладонь в мою руку, и я поднял ее на руки, чтобы она не чувствовала боли.
- Смотри, - посадил я ее на подоконник. - Внизу ресторан.
- Спасибо, - закатила глаза Донна. - Без этой информации я бы не смогла уснуть сегодня.
- На самом деле, - убрал я выбившую прядь ее волос с лица. - Я никогда не показывал этой моей стороны. Смотри, - качнул головой в сторону улицы. - За столом сидит пара. У мужчины слишком дешевый костюм, а это один из самых дорогих ресторанов. Он все время проверяет внутренний карман и вскоре сделает предложение девушке, на которое та определенно ответит да.
- С чего ты взял?
- Смотри дальше.
Донна так и сделала, и вскоре убедилась, что я был прав. А я смотрел лишь на нее. Она снова была в моих руках, и я держал ее за талию просто для того, чтобы касаться такого родного тела хотя бы минуту.
- А ты молодец, - усмехнулась она.
- Да, - взял я снова ее на руки, положив на больничную кровать. - Но ты никогда этого не видела. Мы говорили о важном, и этого было достаточно.
- Я хочу спать, - укрылась она одеялом.
- Конечно, - поцеловал я ее в лоб и направился к двери. - Фантазируй, Донна. Нет ничего прекрасней фантазий, посещающих твой потрясающий разум.
Сегодня у меня впервые было хорошее настроение, и я возвращался домой с улыбкой на лице.
«У нее была собственная философия счастья. Самая простая и истинная. Для нее счастьем было отсутствие несчастья». Януш Леон Вишневский.
Господи, я люблю такую потрясающую женщину, и я чертовски счастливый и удачливый человек. Ведь она любила меня, пусть и однажды. После работы я снова поехал к Донне с жизненной необходимостью ее увидеть. На следующее утро позвонил Эмили, чтоб она приехала, а сам направился в больницу.
- Привет, - вошел я в палату, держа в руках пакет с едой. - Как себя чувствуешь?
- Неплохо, - ответила Донна, поднимая глаза от книги. - Завтра меня выписывают.
- Я заберу тебя.
- Нет, - нахмурилась она. - Я буду жить у Эмили. Пока что.
- Ты хочешь вспомнить? - сел я возле нее. - Хочешь?
- Я хочу вспомнить свою дочь, - навернулись слезы на ее глаза. - Но я не могу вспомнить ее, и забыть то, почему попала сюда.
- Я могу тебе рассказать.
- Нет, я не хочу. Точнее, я хочу, но...
- Один умный человек сказал: «Ты целый день ходишь, работаешь, думаешь, видишь, слышишь и ешь, - не дал я ей договорить. - Все части твоего тела работают на тебя и помогают тебе делать то или другое дело. А ночью, когда ты спишь, они отдыхают. Все они находятся в спокойствии. Но есть одна часть тела, которая работает на тебя круглосуточно, без отдыха. Это твое сердце. Поэтому, когда твое сердце что-либо просит, не обижай его и подари ему то, что оно хочет.
- Это несправедливо, Адам, - не сдержалась она и начала плакать. - Никогда не думала, что в тридцать лет у меня будет такая паршивая жизнь. Дочь, которую я не вспомню. Я не замужем, и мать, которая даже не приехала, когда ей позвонила Эмили.
- Слушай, - притянул я ее в свои объятья. - Не опускай руки. Не смей. Даже не думай об этом, ведь потом ты себе этого не простишь.
От каждой женщины пахнет по-разному. От многих пахнет цветами и сладким. От остальных - сексом и желанием. Но от Донны пахло любовью. Это читалось во всем: в одежде, которую она носила, во взгляде, который дарила только мне. В словах, жестах и походке. Оставаясь с ней наедине, каждый раз со мной что-то происходило, и я не мог дышать. Все тело находилось в напряжении, но в то же время оно чувствовало то же, когда она уходила. Не хотеть ее было невозможно. Всегда. Она пробуждала все в моем теле. Даже то, о чем я не подозревал. Ей было невозможно противостоять. Она как ураган. Как буря и волна, все смывающая на своем пути. Донна непредсказуема и так умна. Она всегда сочетала в себе женскую инфантильность, дикую сексуальность и детскую непосредственность.