- По легенде эти валуны были троллями, - показывал Адам на скалы в океане. - Они не успели спрятаться от солнечных лучей и окаменели.
- Мама, почему песок черный? - спросила Оливия, когда мы гуляли по пляжу.
- Как и в большинстве необычных уголков Исландии, здесь потрудились вулканы, - посмотрела я на нее с улыбкой. - Черная лава во время извержения стекала в океан, остыла в воде, а затем вода долгие годы разбивала ее на мелкий гравий.
Побережье Рейнисфжара - удивительная красота. Морские волны омывают берег необычного черного цвета. И все это было потрясающе. Пространство длиною в пять километров, заполненное мелким чистейшим черным вулканическим песком без примесей антропогенного мусора или камней. На пляже было холодно и сыро. Но мы были единственными посетителями этого волшебства. Я не знаю, в каких местах была прежде, но сейчас чувствовала что-то необыкновенное. От необъяснимого сверхъестественного восхищения до страха и мурашек по коже.
Я держала за руку свою дочь и в какой-то момент не хотела находиться тут. Из-за Адама. Я нервничала и была напугана самой жизнью. Не знала до сих пор, как вжиться в роль, которую должна была играть. Я чувствую, что мое сердце что-то испытывает к Адаму, но мозг отвергает это. Но он уходил все время. Наверное, за свою жизнь я привыкла к тому, что мужчины уходят. Всегда. Он ушел, и я, не останавливаясь и не думая ни секунды, ушла также. Но чем Адам отличается от других мужчин? Он также уйдет, а потом все исчезнет. Я не буду удерживать его, но как потом соберу себя воедино? Захочу ли я собрать себя воедино? Пусть мне будет не хватать его запаха и нежности, сделанной из грубости. Его ревности, близкой к безразличию. Но я хочу быть рядом с мужчиной, который будет любить меня, несмотря ни на что. Чушь, что существуют женщины, предпочитающие одиночество. Чушь, что есть женщины, которые не хотят любви и любимой грубости. Но возможно ли встретить человека, который будет с тобой, несмотря ни на что? Который не уйдет, даже когда ты будешь отдаваться его власти без остатка, безоговорочно доверяя его родным рукам.
Мы сходили в ресторан, еще немного погуляли, и когда Оливия устала, направились в отель, и я уложила ее в кровать. Смена поясов плохо отразилась на каждом из нас. Адам сделал заказ в номер, и я смотрела в окно, попивая зеленый чай. На улице начался сильный ветер, и я наблюдала за тем, как несколько людей убегают из улиц, чтобы спрятаться. Ночь. Самое лучшее и в то же время ужасное время суток. Именно ночью чувства человека обостряются, и он начинает чувствовать в сотни раз больше, чем днем. Свидание, прогулки, любовь и признания. Но также слезы, ужас от потери и непреодолимое желание забыться.
«Ужасно хочется сесть и просто поговорить с кем-то по душам. Говорить всю ночь напролет. Смотреть вместе на ночное небо, обсуждать что-то, яростно спорить, молчать. Мне не хватает такого время времяпрепровождения. Безумно не хватает». Фридрих Ницше.
Адам сел возле меня, и я прикоснулась к нему, пропуская его волосы сквозь пальцы. У него были мягкие пряди, и когда я притянула его к себе, он закрыл глаза, охотно подаваясь вперед.
- Зная мой характер, - чуть слышно прошептала я с улыбкой, - тебе нужно иметь много терпения.
- Ди, зная твой характер, - засмеялся Адам, - нужно иметь, кроме терпения, еще и постоянный запах коньяка. - Я улыбнулась и закрыла глаза. - Я расскажу тебе историю, -забрал он у меня чашку, и обнял. - Маленькая птичка летела на юг, чтобы перезимовать. Было так холодно, что она замерзла и упала на землю в большом поле. Пока она там лежала, мимо прошла корова. Лежа в коровьей лепешке, птичка вдруг поняла, как ей тепло. К жизни ее вернуло то, что мы всегда скрываем. Птичке вдруг стало так хорошо, что она запела, чтобы выразить свою радость. Пробегавшая мимо кошка услышала пение и решила разобраться, в чем тут дело. Следуя к источнику звука, кошка нашла птичку, раскопала ее и съела.
- И что ты хотел мне сказать? - удивленно посмотрела я на него. - Что в жизни и так много дерьма? Это я знаю без этой истории.
- Нет, - слышала я его улыбку. - Не каждый, кто нагадил на нас, наш враг. Не каждый, кто достает нас из дерьма, наш друг. И даже когда ты глубоко в нем, лучше держать рот закрытым.
Я провела рукой по его щеке, и мы не сводили глаз друг с друга. Адам не шевелился, а я исследовала каждый дюйм его лица. Его слегка небритую щетину и очертание губ, которые хотелось поцеловать. Когда я положила свою ладонь на грудь Адама, считая удары его сердца, он уткнулся лицом в мою шею.
Адам приучил мое тело к своим рукам. Я знала это. Я чувствовала, что оно знает его, и все во мне в какой-то степени его. Я обнимала его шею, а он держал меня в своих руках.