Я чувствую себя потрясающе, но в тоже время чуть дезориентированной. Я терпеливо ожидаю его дальнейших шагов, действий и даже указаний. Проводя своей рукой по моей, Адам снова переплетает наши пальцы, и смотрит мне в глаза.
- Ты все еще хочешь меня, Донна?
Я знаю, чего именно он ожидает от меня - очередного ухода. И он знает, что я достаточно отвратительный человек, чтобы дать ему это. Но я лишь киваю головой, не произнося ни слова. Адам с легкостью поднимает мое тело, и усаживает на рояль. Я хочу увидеть его эмоции, и то как потемневшие синие глаза будет переполнять страсть и все чувства обострятся. Мне нравится смотреть на его реакцию от его рук на моем теле. То, как краснеет моя кожа, и как я дрожу в моменты прикосновений Адама.
Неожиданно моя спина ударяется об крышку рояля, когда Адам надавливает на мой живот, чтобы я полностью оказалась в лежащем положении. Я слышу шуршание джинс, и в следующее мгновение мои глаза видят лишь темноту. Запах, который я чувствую, дает мне ясно понять, что Адам завязал мои глаза своим галстуком, и когда его руки запутываются в моих волосах, он помещает свое тело поверх моего, и приподнимает его так, чтобы член практически выскальзывал из меня.
- Что ты чувствуешь, Донна? - рычит Адам. - Что ты чувствуешь, понимая, что ты не принадлежишь сейчас сама себе?
- Адам, я...
- Не смей кончать, пока я не разрешу тебе, - усиливает он хватку на моих волосах.
Адам резко толкает бедрами, оказываясь внутри меня снова и снова. Я качаю головой, понимая, что не могу вымолвить ни слова, и его губы снова обрушиваются на мои. Я ощущаю вкус ментоловых сигарет, и, кажется, язык и член Адама двигаются в унисон, доводя мое тело до предела, пока я не теряюсь в происходящем. Пока я не начинаю умолять его, и Адам не разрешает мне кончить.
Я чувствую его сперму на своем животе, и как он покусывает мою грудь, после облизывая места укуса. Это был лимит. Лимит, когда не хочется больше ничего. Ни общения, ни сообщений ни даже знакомств. Не хочется подбирать фразы и говорить красивые слова. Плевать на удобства и комфорт. На разочарования и ошибки. Память не сотрешь, но вышло так, что я и не хотела больше ее терять. Мне нравилось все помнить, и понимать, что я нашла кого-то. Что я наконец-то нашла себя.
Когда Адам развязал мне глаза, то я увидела спокойствие в его взгляде. Я не видела его так долго, что сама улыбнулась и легко прикоснулась своими губами к его.
- Адам, - повернула я голову направо. - Мне нравится этот пятидесятисантиметровый стакан для вина. Сейчас.
- Ди, - начинает он смеяться. - Это ваза.
- Я люблю тебя, - произношу я шепотом эти слова. - Я могла бы сказать это громче...
- Это не нужно, - перебивает он меня. - Даже если ты будешь говорить шепотом всю оставшуюся жизнь, это будет громче любого крика на земле.
«Все люди в мире улыбаются на одном языке». Ом Ананда.
Глава 19
- Что случилось?
- Он уехал на год, - усмехнулась Эбби. - А потом, когда приехал, рассказал мне, что мы больше не можем быть вместе.
- В чем, ты думаешь, было дело? - сделала я еще один глоток вина. - В нем или в тебе?
- Нет, я просто думаю, что люди в музыкальной сфере не могут быть вместе.
- Ты музыкант? - чуть не поперхнулась я, удивившись.
- Да, - также засмеялась Эбби. - Была. А после бросила все к черту, окончила Гарвард и больше никогда не брала в руки гитару.
- Почему ты любила музыку?
- Что значит любила? - задумалась она, опустив глаза. - Музыку нельзя разлюбить, полюбив однажды. В музыке любая банальность имеет смысл, и это всегда будет лишь в музыке.
Я подала знак официанту и заказала еще бутылку вина, лист бумаги и ручку. Девушка посмотрела на меня с недоумением, но все равно принесла то, что я попросила. Затем я протянула Эбби все это, и выжидающе посмотрела.
- Это будет великая песня.
- О чем ты? - засмеялась она.
- Ты и Эмили самые умные люди, которых я знаю. И если Эмили пишет книги, то почему ты не можешь написать песню? Это будет твое лучшее творение. Оно будет глупое, но, черт возьми, самое идеальное во всем мире.