- Тут моя мама.
- Я не сказал, что буду трахать тебя каждый час. Я сказал, что остаюсь с тобой.
- Разве это не одно и тоже? - толкнула я его локтем.
- Нет, - сильнее прижал меня Адам к себе. - С тобой я начал путать день с ночью.
В кухню вошли мама с мужем, и Адам снова сказал Жану что-то на французском, целуя меня в щеку. Затем мужчины ушли в комнату, и я смотрела Адаму в след. Планировка моей квартиры для Эмили была отвратительной, но мне нравилась - кухню с гостиной разделала только арка, и я в такой момент могла смотреть на Адама, наслаждаясь его видом.
- Что готовим? - повернулась я к матери.
- Какие у тебя есть продукты? - открыла она холодильник.
- Практически ничего. Я жила у Адама, - избегала я смотреть ей в глаза.
- У вас будут потрясающие дети, - улыбалась она.
- Мам, перестань, - покачала я головой без тени улыбки. - Пожалуйста.
- Он на тебя так смотрит, - все не успокаивалась она. - Как на кусок мяса.
- Мужчина не должен смотреть на женщину, как на кусок мяса, - нахмурилась я.
Она достала несколько пакетов из морозилки, кладя их в микроволновую печь. Я же достала макароны из тумбы, собираясь делать стандартное блюдо.
- Милая, поверь, несколько лет в браке, и тебе будет нравится, что он смотрит на тебя, как на кусок мяса.
- Я часто причиняю ему боль, - смотрела я на спину Адама.
Мужчины сидели на диване и смотрели футбол. Я была дома. Нет, не в плане территории, просто тут был Адам. Я застыла на нем.
«Долго единственной целью моей жизни было саморазрушение. А потом мне вдруг захотелось счастья». Фредерик Бегбедер.
-Ты тонешь, Донна, - сказала мама, вырывая меня из раздумий.
- В чем?
- В Адаме. Он, можно сказать, твой океан, но в то же время твой спасательный круг.
- Нет, он тот, кто разбудил меня, - открыла я бутылку вина, наполняя им бокалы. - А на плаву меня держала Эмили.
- Красиво сказала, - сделала мама лоток.
- Слова порой бывают непредсказуемы. Мои причиняют боль тем, кого я люблю.
- Потому что ты такая, Донна. Ты говоришь, что думаешь, но... - посмотрела она на меня, прервавшись на мгновение. - При этом часто не думая совсем.
- Это правда, - грустно улыбнулась я. - Так что приготовим?
- Пасту.
- Пасту? - спросила я, с отвращением.
- Доченька...
- Давай, еще один совет, - перебила я ее.
- Донна, нельзя, чтобы мужчине слишком нравилась домашняя еда.
- Почему?
- Потому что он никогда не поведет тебя в ресторан.
- Ты только что сделала такое выражение лица, словно открыла для меня мир истины, - засмеялась я. - Что ты делаешь, когда хочешь уйти от мира?
- Покупаю платье, - улыбнулась мама. - Я серьезно, милая. Купи платье, и все решится само собой.
Вечером, когда мама с Жаном ушли в комнату для гостей, я приняла душ и, войдя в свою спальню увидела Адама, который лежал на кровати и читал какую-то книгу. Он был в очках, и я остановилась в дверях, наблюдая за ним. Мне кажется, что в какой-то момент я смогу все начать заново с кем-то, и, скорее всего, этим человеком будет Адам.
«Какие моральные ценности могут быть в мире, где курить начинают в двенадцать, а читать книги почти никогда?" Хит Леджер.
Я не помню, когда впервые прочла книгу и получила удовольствие. Но помню, что потом каждый раз, дочитывая очередную, начинала что-то заново. Кажется, так было всегда - моя непреодолимая жажда быть где-то в другом месте и чувствовать себя другой. Эти ощущения давали мне только книги. Меня часто мучает бессонница, и я никогда не тратила ее на мысли или любовь. Это всегда были книги, и я видела в бумаге свою жизнь. Свои чувства, как и пустоту небытия, я заполняла лишь этими страницами.
«Смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда закончится гроза, а в том, чтобы учится танцевать под дождем». Вивиан Грин.
Адам поднял голову и отложил книгу, улыбаясь.
- Не знала, что ты читаешь в очках, - не могла я перестать смотреть.
- Иногда. А ты?
- Я никогда не носила очки, - легла я на другую сторону кровати. - У тебя бывает такое, что ты хочешь оказаться в любом другом месте, кроме того, где сейчас?
- Да, - снял он очки.
- И что ты делаешь в тот момент?
- Я еду к тебе, - ответил Адам, обнимая меня, прижав к себе за талию. - Где бы ты ни был, тебе всегда нужен лучший друг.
- Сесилия Ахерн сказала это, - прижалась я к нему. - О чем ты думал в юности?
- О том, что после окончания школы у подростков должен быть год, когда он сможет насладиться самыми лучшими годами в своей жизни и понять, чего он по настоящему хочет.
Как я влипла? Как купидон мог стрелять, даже не спрашивая у меня, хочу ли я этого? Мы живем в циничное время, и больше нет такого понятия, как роман. Теперь это называется интрижка, которая сегодня есть, а завтра больше нет.