- Ирочка! - всплескивает руками бабуля. В тёплом пальто, резиновых сапогах. Торопливо идёт к авто, а за локоть её придерживает дедушка, тоже одетый по прохладно-весеннему.
Распахиваю дверцу и спешу навстречу к родственникам.
Уже в следующую секунду бабуля и дедуля заключают меня в крепкие объятия.
- Внученька, - рыдает ба. - Как же ты выросла! Стала такой... хорошенькой. Дай на тебя посмотрю. - Бабушка чуть отступает и заставляет меня прокрутиться. - Нет, - не то сокрушается, не то восхищается, - ты не хорошенькая, - в глазах мелькает горечь вперемешку с любовью. - Истинная красавица!
- Ба, ты мне словно приговор вынесла, - пытаюсь обратить в шутку реплику родственницы.
- Так ведь в красоте много горя бывает, - резонно подмечает бабуля. - Это сколько же теперь женихов наш дом будет осаждать?!
- Ба, - поджимаю губы. - Я с ними на раз справлюсь, и отворот поворот дам, клянусь, - поднимаю руку с жестом «клянусь». - Уж чего-чего, а это я научилась делать на «отлично»!
- Да не слушай старую, - обнимает её за плечи дедуля. - Она от счастья не ведает, чего говорит. Женихи - значит, женихи! Если что, у меня есть очень хорошая метла. Я тебе помогу...
Ну вот как не улыбнуться?!
- Спасиб, дед, - чмокаю старика в щёку. - Ну что, так и будем стоять, или всё же отпустим таксиста? - решаю поторопить родственников.
- Да, да, конечно, - спохватывается ба. - Дед, помоги с вещами, - машет на машину. - А то, помнится, когда Иришка уезжала, у неё столько багажа было... - закатывает глаза.
- С тех пор многое изменилось, - пожимаю плечами. - Да и основные вещи потом прибудут. Папа грузовую машину заказал...
Бабуля хмурится. Дед спешит к багажнику. Я расплачиваюсь с таксистом, один рюкзак ловко закидываю за плечи, а большую сумку, где все основные вещи, забирает дедуля.
- Это всё? - поражается бабушка и неверяще смотрит вслед отъезжающей машине, словно раздумывает, не увёз ли мужик чего с собой чужого?
- Ба, - водружаю руку на плечо родственницы. - Всё самое важное на первое время - тут!
- Хм, - озадачивается бабуля. - А может, ты мне чего не договариваешь? - хмурит седые брови; на старческом лбу, и без того изрешечённом морщинками, пролегают ещё три крупные. - Ты не собираешься у нас жить?
- Ба, - скулю театрально и побуждаю родственницу пойти к дому. - Я же теперь в универе буду учиться. Ездить каждый день туда обратно - накладно, да и далековато. Мне и так на сон мало времени останется. Но на выходные к вам буду наведываться, клянусь, да и каникулы...
Бабушка заметно расстраивается. Остальной путь до дома шагаем молчала.
- Ба, не дуйся, - ласково подлизываюсь уже в зале, обняв родственницу. - Я к вам первым делом приехала. Соскучилась, а ты дуешься...
- Просто я... просто мы... - встряхивает бабуля головой. - Всё понятно, дело молодое: личная жизнь, учёба... Не обращай внимания, - отмахивается. - Прав дед, накручиваю. Ты теперь взрослая. Что тебе с нами жить?!
Ну нечестно вот так на жалость давить! Понятно ведь, что родственница очень расстроилась. Ничего, ба отходчивая, и вскоре примет всё, как должное.
- Так говоришь, что в университет поступила? - бабушка вновь нарушает молчание, когда уже все садимся за стол. Он ломился от вкусного и такого забытого, приготовленного родственницей съестного. За границей настоящей русской кухни не было, поэтому первым делом накидываюсь на бабушкин борщ.
- Нет, - отзываюсь, едва прожёвываю порцию. - Поступила ещё в Канаде. Потом перевелась в Китай, а теперь вот в Питер. Программа обучения хоть и разнится, но ректор и декан оценили мои итоговые баллы, и поэтому позволили без вступительных экзаменов перевестись. Да к тому же мои разработки везде интересны. Они обещали мне работу подыскать, а возможно, и бюджетное место выбить.
- Ой, как было бы замечательно, - радуется бабушка. - Ты же такое умище, - кивает значимо, в старческих бледно-голубых глазах плещется любовь и восхищение. - Как отец и мать! Университетским профессорам за тебя руками и ногами держаться нужно, - знающе продолжает, - а то, вон, какая шустрая, то там, то там... везде успеваешь.
- Ну ты меня прям захвалила, - тихо улыбаюсь с затаённой грустью. - Не перехвали, разочаровываться в людях очень больно!
- В тебе? - удивляется ба. - Нет! В тебе я никогда не разочаруюсь, - отрезает уверенно. - Что бы ты ни сделала, как бы ни поступала, ты - наше счастье и кровинка. Мы жизнь свою не пожалеем за тебя.
Разве может такое не растрогать?! Мда, вот и я тронута до глубины души, смаргиваю накатившиеся непрошеные слёзы.
- Ну, ну, - вклинивается в разговор дед. - Хватит слёзы пускать, - журит нарочито строго. - Еще? Чего не хватало пересоленный борщ кушать. Юль, - хмуро бросает бабуле, - заканчивай нашу принцессу доставать. А то уедет опять, и потом будем долго ждать возвращения!