Но злиться продолжала: Линяева не ожидала, что смогу справиться с руками и ногами. Хотя, возможно, больше на общее настроение повлияло то, что ее бросил Игнат. После разрыва девушка несколько дней даже прогуливала школу, а когда явилась, все догадались, что она провела это время в слезах, хоть и пыталась казаться спокойной.
Меня не волновала ее судьба, мальчишки, разборки, вечеринки. Отныне меня грела мысль, что я не просто серость — помимо учебы и в других сферах смогу добиться пусть незначительного, но успеха!
***
Когда нас награждали в конце учебного года, с гордостью шла между рядов к заветным грамотам в руках классного руководителя, которая распиналась о моих заслугах, но когда возвращалась обратно, из всего зала лишь один взгляд пригвоздил к месту. Игната!
Парень пронзал недружелюбием. Было так неуютно под этим колючим взглядом, что даже запнулась. Словно я — его главный соперник, и сейчас обходила по всем статьям. А еще прочитала угрозу и брошенный вызов, ведь Селиверстов тоже получил много грамот и дипломов: по учебе и спорту, за личные достижения и за активное участие в жизни школы. С ним могла сравниться по значимости и успеваемости только я… Ия посмела это сделать!
Черт! Нужно срочно обрастать шипами, как и советовал директор. Иначе не дотяну до выпускного класса.
— Подруга, — шикнула Ксю, только я села на место. — Лучше не смотри на него так.
— На кого и как? — уточнила робко.
— На Селиверстова, — отчеканила тихо Ксения. — Он раздавит тебя, и я не смогу помочь.
— Да я и не смотрю…
— Вот и не смотри, — с нажимом повторила подруга. — Катька Ленская тебе глаза выколет. Они вроде встречаются!
— Вот пусть и встречаются, — мотнула я головой. — Мне сейчас о разработках думать надо, да и в спортклуб скоро.
Правда, когда все ребята торопились прочь из актового зала, директор уже у выхода нагнал и попросил зайти к нему в кабинет.
Я особо не волновалась, ведь знала, что нигде не косячила. Шла из-за интереса, и только.
В кабинете было довольно уютно — минимум мебели и максимум папок и документов.
Лунообразный стол, несколько стульев, на один из которых я и присела в ожидании разговора с директором.
Виталий Семенович не торопился переходить к главному, а когда раздался стук, сердце пропустило удар. И не зря.
С разрешения директора дверь отворилась, и на пороге застыл Игнат. Если меня и заметил, то даже глазом не моргнул:
— Вызывали? — поправил рюкзак на плече.
— Да, проходи, садись, Селиверстов, — кивнул Виталий Семенович, и теперь с улыбкой посмотрел на меня:
— Ирина, ты в этом году заняла на олимпиаде по химии второе место.
Сконфуженно покосилась на Игната, который уже вальяжно устроился на соседнем стуле, и с равнодушием подпер рукой подбородок, безразлично разглядывая убранство кабинета.
— Да, — непонимающе подтвердила то, что и так было известно.
— Молодец, мы всем преподавательским составом очень тобой гордимся. Как, впрочем, и твои родственники.
— А я тут причем? — не выдержал пустой болтологии Селиверстов.
— А при том, — опять кивнул директор. — Ты победитель, и как все предыдущие годы, тебе положено приглашение на экскурсию. В этот раз — научно-технологическая фармацевтическая фирма «Полисан».
— Круто, — тихо улыбнулась я.
— И? — встряхнул головой Игнат.
— В том-то и дело, что победитель ты, а я бы хотел отдать приглашение Ирине, — сцепил кисти в замок на столе Виктор Семенович, строго глядя на парня.
За долю секунды я воспарила до небес. Восторг, радость и… неловкость. Быстро опустилась на землю, только услышала:
— Это с какого перепугу? — возмутился сухо Игнат. — Я победил, значит, мне и ехать!
— Игнат, право твое, — продолжал директор. — Но, во-первых, ты ни разу так и не посетил ни одного предприятия с прошлых раз. А во-вторых, Ирина — девушка, а дамам положено уступать.
— Это что, новые правила — пропаганда феминизма?
— Селиверстов, — осуждающе протянул Виктор Семенович, — признайся, что тебе не интересно. Почему бы не отдать приглашение тому, кто с радостью пойдет?
Я нервно сглотнула и заерзала на стуле. Опять покосилась на Игната.
Он, словно киллер, с первого выстрела убивающий свою жертву, пригвоздил меня к стулу взглядом. Морозным, пасмурным, уничижающим.
Даже мурашки по позвоночнику строем пронеслись. Сердце загрохотало так сильно, что от гулких ударов плохо стала понимать происходящее.
— Это кто решил, что мне не интересно? — перевел взгляд на директора парень. — Я, может быть, всегда мечтал именно на этот, как его… фирму… эту съездить!