Выбрать главу

Петляков действовал грамотно, не придерешься: ни одного лишнего движения, будто бы он только тем и занимался, что вытаскивал из передряг нерадивых бизнесменов. А если судить по его анкетным данным, после окончания вуза он работал в какой-то сомнительной конторе, весьма далекой от военного дела.

Одна картинка сменяла другую. Дмитрий просматривал эту запись уже не один раз, успев выучить каждое движение нападавших.

Вот чистильщик вышел из салона автомобиля, на нем была белая рубашка и серые неброские брюки. Смотрел он перед собой, пряча от видеокамер лицо. Можно было разглядеть только его темно-русые волосы (хотя нельзя было ручаться, что они настоящие) да слегка удлиненный подбородок. Пока еще ничто не свидетельствовало о смертельной опасности. Мужчина держался очень уверенно и естественно, не обращая внимания ни на автоматную стрельбу, ни на пули, что врезались в гранитные ступеньки. Свободный раскрепощенный шаг, так непринужденно может держаться гуляка где-нибудь в парковой зоне. В руке находился какой-то предмет. И только всмотревшись, можно было разобрать, что он сжимал оружие. Ни его внешний вид, ни тем более поведение не сочеталось с грозным предметом, что он держал в руках, и только когда он привычно вскинул автомат, стало понятно, что это настоящий боец. Короткая косая очередь прошила тела милиционеров. Беспристрастная съемка зафиксировала, как пули, разрывая в лоскуты их одежду, с тупыми ударами проникали в туловища. Брызнувшая кровь мгновенно залила асфальт.

Дмитрий уже в который раз остановил запись. Откинувшись в кресле, уставился в потолок. Что-то здесь не так. Чистильщик не просто расстреливал, он действовал с каким-то особым артистизмом. Точно так играет ведущий актер во время долгожданной премьеры, когда знает, что на него смотрят сотни заинтересованных глаз.

Стоп! А что если?!.

Дмитрий перемотал запись немного назад и принялся вновь, уже в который раз, внимательно изучать ее. Но теперь он знал, что следует искать. И нашел... На краю автомобильной стоянки, прислонившись к ограждению, стоял мужчина: одет он был в несуразную рубашку навыпуск, на голове широкополая, не по погоде, шляпа. Трудно было определить, сколько ему лет: лицо скрывала тень полей шляпы, возможно, именно поэтому Дмитрий не обратил на него внимание сразу.

Но удивляло другое. С первыми выстрелами на всех прохожих как будто накатило оцепенение. Замедлив шаги, они испуганно оглядывались по сторонам, пытаясь определить источник опасности, в страхе посматривали друг на друга. Для них интервал между первой очередью и последними пистолетными выстрелами измерялся бесконечностью, в действительности же он равнялся всего лишь нескольким мгновениям.

Уже в следующую секунду, пригнувшись, люди бросились врассыпную, а некоторые и вовсе попрятались за бронированными дверьми банка. Мужчины, курившие у входа, упали на асфальт, еще две пожилые женщины, поражая своей расторопностью, спрятались за грузовиком.

Паника была страшной. Степанов видел перекошенные от ужаса лица. Многим из этих людей представлялось, что их жизнь уже закончена: не было сил не то чтобы убегать, даже кричать! А потому они попадали там, где стояли. Только мужчина, стоявший под навесом у края автостоянки, оставался невозмутимым. За царившей паникой он наблюдал, как за интересным спектаклем: даже вышел немного вперед, чтобы получше рассмотреть происходящее. Движения неторопливые, размеренные… вот даже сигаретным дымком пыхнул… и вновь, явно зная о том, что на него могут быть направлены видеокамеры, нырнул в тень.

А может, все-таки Дмитрий вообразил невесть что? В действительности это просто случайный человек, и к происходящим событиям он не имеет никакого отношения?

Перемотав запись назад Степанов вновь нажал на воспроизведение. Запись четко показывала, как машина чистильщика, проехав по стоянке, отыскала подходящее место. Во сколько же он поставил машину? Ага, ровно за час. А наш чистильщик, оказывается, настоящий педант. Еще через пятнадцать минут подъехал «Ниссан» бежевого цвета и уверенно занял место на краю стоянки. Из машины никто не выходил, через лобовое стекло можно было увидеть лишь размазанный контур человеческой фигуры. Дверь распахнулась в тот самый момент, когда к Шевцову с охраной, отделившись от прохожих, стали подступать два киллера. Даже вылезая из машины, этот человек умело прятал под полями шляпы лицо, словно подозревал, что через какое-то время эта запись ляжет на стол оперативникам. Привычным щелчком сбил сигаретный пепел и по-хозяйски расположился между машинами, ожидая предстоящего действия. Дмитрию даже показалось, что в его движениях чувствовалось какое-то нетерпение, мужчина как бы хотел поторопить киллеров к активным действиям.

Максимально приблизив этого странного наблюдателя, майор внимательно наблюдал за его поведением. За несколько минут перестрелки тот почти не шевелился, и только когда охрана втолкнула Шевцова в машину, недокуренная сигарета рассерженно отлетела в сторону. Подобный жест можно было трактовать, как явную степень неудовольствия.

Теперь Дмитрий Степанов уже не сомневался в том, что человек в бежевом «Ниссане» появился перед банком далеко не случайно. Он следил за исполнением заказа.

Кто же ты, «мистер Икс»?

ГЛАВА 6

ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД, МАЙ...

– Разрешите, сэр? – произнес Майкл Далтон и уверенно перешагнул порог кабинета главы восточного отдела, директора национальной охранной службы Джона Бейкона.

Оторвав взгляд от экрана монитора, Бейкон по-свойски махнул рукой на стул, стоявший с противоположной стороны стола.

– Садитесь, Майкл, – сказал он, оторвав взгляд от экрана: – Принесли?

Веселый, энергичный Джон Бейкон являл собой воплощенное радушие, чем отличался от большинства начальников в ЦРУ. У каждого своего собеседника он вызывал чувство доверия (возможно, именно таким и должен быть разведчик), и лишь в редкие минуты его можно было увидеть без улыбки. По поводу этого его веселья злопыхатели шутили, что на настроение директора не может повлиять даже ядерная война.

Возможно, что где-то они были правы.

Бейкон аккуратно сложил в стопку листы бумаги, разложенные на столе. Затем так же бережно закрыл ноутбук, спрятав от вошедшего ворох государственных тайн. Так он поступал всегда, когда к нему заходил кто-нибудь из сотрудников, пусть даже и из его ближайшего окружения, будто-то бы подозревал визитера в неблагонадежности. На всю процедуру требовалось минуты четыре, и всякий раз приходилось терпеливо дожидаться возобновления прерванного диалога.

Чистый профессионализм, ничего более.

Обезоруживающе улыбаясь, Бейкон приглашал к обстоятельному разговору.

Обаяния ему было не занимать. Естественное добродушие в купе с хитрыми мозгами всегда ценилось в разведке, так что не было ничего удивительного в том, что в ЦРУ он сумел сделать блестящую карьеру. И, судя по всему, нынешнее место было не последним в его карьере.

Вообще Бейкон считался специалистом по России, и свою карьеру, как разведчик, он начинал при посольстве в Москве, где весьма сносно научился говорить по-русски. Чем он там занимался, было не очень известно, но если судить о том, что после нескольких лет пребывания в Восточной Европе он сумел прыгнуть в начальственное кресло, то можно было предположить, что заслуги у него были немалые.

О своей работе Джон Бейкон обмолвился лишь однажды, с полгода назад, когда с несколькими сотрудниками они забрели в соседний бар, чтобы отметить день рождения Джона Бейкона-младшего. Находясь в некотором подпитии, Джон сказал, что координировал некие акции на территории России, которые сумели нанести её экономической безопасности значительный урон.

Впоследствии, по истечении времени, Майкл Далтон понял, что эта откровенность директора была запланирована. Разведчики его уровня ничего не делают просто так. Вероятно, он хотел посмотреть на реакцию по поводу всяческих диверсий на территории суверенного государства? Помнится, Майкл тогда чуть не крякнул от накативших чувств, хотя внешне это выразилось лишь в плотно сжатых губах. Теперь он благодарил себя за собственную сдержанность.