Но посмотрим теперь на те же эпизоды мемуаров Шепилова холодными глазами историка. По ним получается, что искренний коммунист Жданов работает днем и ночью, понимая, что если после войны, когда людям хочется «просто хорошо жить» без надоевшей политики и идеологии, не вернуть страну беспощадным рывком в идеологические реалии конца 30-х годов, то коммунистический режим в конце концов погибнет. Хотя бы потому, что даже новое поколение его «идеологов» уже ни в какой марксизм не верит.
Логична позиция Жданова? Еще как. Более того, он оказался прав. И задача его оказалась непосильной – она физически убила его. А второго Жданова уже неоткуда было брать, поскольку «трибунов революции», идейно одержимых, в основном уничтожили еще в 30-х гг. и заменили послушными исполнителями. В результате затем, после Шепилова при Хрущеве, идеологами стали те самые «ни во что не верящие» Ильичев, Федосеев и прочие. Что в итоге (хотя очень медленно) и привело от «десталинизации» к формальному признанию давно состоявшейся моральной гибели коммунистического режима уже в горбачевские дни.
То есть Жданов, получается, был последним искренним коммунистом-«трибуном» в высшем советском руководстве. Сам Шепилов как идеолог здесь все-таки не в счет: классическая «белая ворона» в коридорах власти, он считал, что за чистоту ленинской идеи надо бороться лишь силой убеждения. То есть – да, можно принимать постановления типа ждановских, но без политических ярлыков (и тем более без увольнений или расстрелов) и давая полное и реальное право критикуемым на ответное слово. Так, как шли политические споры (как ему казалось) в 20-х гг., когда Шепилов сформировался как личность.
Реальный Жданов, конечно, был лишен таких иллюзий, хотя и – возможно – еще сохранял полную убежденность в своей моральной правоте. А дальше, в последующие годы, наверху уже не было ни иллюзий, ни убежденности…
Но ведь это – уже ценный исторический материал, которого не дадут даже самые полные стенограммы из архивов Агитпропа.
Умер Сталин
Никто не знал о здоровье диктатора. Как я погнался за Сталиным. Кто наследник? Молотов и Маленков: два образцовых исполнителя. Как родился мундир генералиссимуса. Ольга Берггольц оплакивает вождя. Как мне не дали досмотреть оперетту
Я сидел в своем рабочем кабинете в «Правде». Готовили очередной номер газеты на 6 марта 1953 г.
Около 10 часов вечера зазвонил кремлевский телефон-«вертушка»:
– Товарищ Шепилов? Говорит Суслов. Только что скончался Сталин. Мы все на «ближней» даче. Приезжайте немедленно сюда. Свяжитесь с Чернухой и приезжайте возможно скорей.
В. Чернуха был вторым, после Поскребышева, помощником Сталина.
Умер Сталин…
Я ничего не сказал в редакции. Распорядился продолжать подготовку очередного номера. Вызвал машину. Предупредил, что еду в Кремль, к Поскребышеву, и спустился на улицу.
Умер Сталин…
Весть эта была настолько невероятна, что не доходила до сознания и воспринималась как что-то нереальное, призрачное.
С именем Сталина связаны были все великие свершения Советской страны, ее величие и слава:
индустриальное преобразование сермяжной России на основе сталинских пятилеток и выход Советского Союза в авангард человечества;
глубочайший революционный переворот в деревне и перевод самого многочисленного, но нищенствующего класса крестьян на путь новой коллективистской жизни;
всемирно-историческое решение национального вопроса и превращение колониалистской империи в великое содружество свободных народов;
культурная революция, поднявшая к вершинам исторического процесса «наинизшие низы» народа;
триумфальная победа в Великой Отечественной войне и спасение всего человечества от нависшей над ним угрозы фашистского порабощения.
Во всем этом был воплощен светлый разум, титаническая энергия и несгибаемая воля Сталина – общепризнанного вождя народа и всего коммунистического и освободительного движения.
И вот Сталина нет…
Правда, уже в течение нескольких дней по Москве ползли зловещие слухи о тяжелом заболевании Сталина. Передавали разное: одни говорили, что у Сталина инфаркт сердечной мышцы; другие – что его разбил паралич; третьи – что Сталина отравили. Многое говорили.