За спиной раздались тихие шаги, а вскоре теплые руки обвились вокруг его шеи, когда азари перегнулась через спинку дивана. Явика обдало её странным, притягательным ароматом, который успел ему полюбиться за время, проведенное на «Нормандии» в прошлый раз.
Феромоны… - проворчал внутренний голос, но сейчас Явик предпочел сконцентрироваться не на нем, а на шепоте Лиары, в котором ноты заботы причудливо смешались с соблазняющим мурлыканьем.
— Не можешь уснуть?
— Да.
— Хочешь помогу? – она плавным, текучим движением перебралась на диван рядом с ним и заглянула в лицо. Явик мимолетом подумал, действительно ли доктор Т’Сони с самого детства занималась изучением их культуры, или всё же выкроила немного времени на клубные танцы в этих их барах с раздражающими вспышками света и какофонией голосов.
— Поможешь уснуть?
Он задал вопрос бесстрастно, с типичной для себя интонацией, но сейчас это было скорее игрой. Уж слишком его забавляла реакция Лиары на этот тон. Впрочем, сейчас она не повелась.
— Это как захочешь, - улыбнулась азари, и её глаза лукаво блеснули зеленым. Вот удивительно: их этот въедливый зеленый не портил, – могу помочь уснуть, а могу помочь скоротать бессонницу. Знаешь, я ведь…
Явик притянул Лиару к себе, запечатывая очередные её слова поцелуем, и подумал, что помимо торжества над старым врагом этот Цикл принес ему то, что никогда не обещал прежний: надежду на будущее. Ради этого стоило победить в той войне. В той и в каждой последующей, сколько бы их не ожидало своего часа в будущем.
***
Сузи была мастером своего дела, и «Нормандия» нашла нужного им Жнеца без всякого труда, а Джокер посадил корабль быстро и плавно, надежно спрятав его среди поросших джунглями скал, чтобы не создавать лишнего ажиотажа среди работяг, трудящихся на реконструкции разрушенной колонии.
Солнце, светившее этому миру, клонилось к закату, когда команда «Нормандии» остановилась у подножья огромной наблюдательной вышки, которую возводил Жнец. Окружающие джунгли гудели разноголосицей сумеречных звуков и те, что издавал Жнец, вплетались в них, создавая странную гармонию органики и механики. Казалось, стоит закрыть глаза и впустить в себя эти звуки, они сложатся в мелодию, а может быть, в них даже раздастся эхо чьи-то голосов.
Явик знал, как бы звучали эти голоса, если бы он позволил себе услышать их. Но он не позволял, чувствуя, что воля его хрупка и ненадежна не смотря на все сделанные выводы и всю накопленную решимость. Но всё же он шел вперед, заставляя себя раз за разом переставлять ноги, не менять ритма шагов, не оглядываться.
Жнец наверняка давно заметил их, но до поры продолжал заниматься своими делами, и только когда Явик приблизился достаточно, живая машина отреагировала. По корпусу пробежала россыпь зеленых искр и символов, призрачные микросхемы вспыхнули, и среди металла и трубок, уходящих под корпус, появился проход. Врата внутрь этого исполина открылись, приглашая гостя.
Протеанин и здесь не помедлил. Он чувствовал на себе взгляды остальной команды, ощущал их присутствие рядом, и, переступая порог, он переступал его не в одиночестве.
Коридоры внутри Жнеца мало чем отличались от тех, которые Явику доводилось видеть во время войны, разве что теперь всё пространство заливал мягкий зеленоватый свет. Под потолком в проходах роились крошечные светящиеся наниты, очень похожие на насекомых, про которых Шепард как-то рассказывала Явику. Тогда она была в изрядном подпитии и вознамерилась выяснить, от какого вида происходили протеане и будет ли у него «светиться брюшко», если он решит привлечь какую-нибудь самочку.
Вспомнив это, Явик не удержался от усмешки. В тот вечер Шепард пребывала в особенно веселом настроении и, не добившись реакции от него, стала подзуживать Лиару, взывая к её научному интересу и уверяя, что она «самочка что надо, и просто обязана провести такой эксперимент». При этом красноречия у Шепард было столько, что Лиара сначала не знала, куда деться, а потом уже готова была согласиться лишь бы командир перестала терроризировать её занимательными фактами из жизни насекомых. Кажется, именно тогда Явик впервые увидел, как краснеют азари. Хотя румянец Лиары был скорее сиреневым из-за пигмента кожи. Шепард тоже это заметила и тут же проявила любознательность, сказав, что у людей краснеют кончики ушей, а краснеют ли у азари кончики головных отростков? К счастью в тот момент в баре появился Гаррус и избавил их от общества жаждущей веселого дебоша подруги, пообещав последней собственный маленький научный эксперимент, если она согласиться оставить в покое несчастных инопланетян.
Наниты засветились ярче, будто почувствовали, что повысившееся настроение гостя каким-то образом связано с ними. Явик вновь сосредоточился на своей задаче, и продолжил путь, следуя по линии более интенсивного свечения, бегущего вдоль переборки. Он знал, что где-то там, глубоко внутри, есть комната, которая напоминает БИЦ, и из которой можно было подключиться к сознанию Жнеца. Вообще-то обычный разговор был доступен и так, вся команда помнила, как один из поверженных Жнецов говорил с Шепард на Раннохе, и сейчас Кайден предлагал «просто поговорить с этой штукой», но Явик отказался. Решившись, протеанин уже не был готов принять полумеры, он собирался выяснить всё раз и навсегда. В конце концов, любая правда была бы лучше, чем бесконечные догадки и вопросы, сводящие с ума стоит только чуть упустить контроль над собственным разумом.
Нужное помещение вынырнуло из лабиринта коридоров неожиданно, и Явик застыл, пораженный увиденным. Даже боевые информационные центры самых мощных и больших дредноутов не шли ни в какое сравнение с этим колоссальным помещением. Его потолок и стены терялись в мягком зеленом полумраке, да и пол где-то на уровне одной трети зала обрывался пропастью, а через несколько метров из неё вздымалось огромное изваяние протеанина. Органико-механическая статуя стояла, слегка разведя руки в стороны и приподняв голову так, будто могла смотреть на звезды. И отчасти так оно и было, потому что теряющийся в сумраке потолок украшали светящиеся точки нанитов.
Явик не мог пошевелиться, испытывая крайне противоречивые чувства. Его неудержимо тянуло пройти вперед по нависающему над пропастью мосту, дотронуться до переплетения синтетических жил и светящихся кабелей, которые сплетали облик идеального представителя его расы… но в то же время статуя вызывала отторжение, ведь Явик отлично помнил рассказ Шепард о Жнеце, которого Коллекционеры пытались создать в обличье человека. И помнил как они его создавали.
В помещении царила тишина, не было постукиваний, гула и скрипов, свойственных любому механизму, только зеленые лампочки то затухали, то снова разгорались по периметру моста. Жнец давал понять, что надо делать, но не торопил. Да и зачем? Куда ему было спешить, особенно теперь, когда понятие времени для него утратило даже привязку к регулярным Жатвам?
Явик не знал, сколько простоял там, запрокинув голову и немигающе глядя в лицо своей идеальной копии. Почему-то ему казалось, что стоит отвести взгляд, как глаза существа распахнуться, и он упустит этот момент. Но минуты проходили одна за другой, и ничего не происходило. В итоге протеанин, зло рыкнув на самого себя, стремительно прошел по мосту и, протянув руку, коснулся поверхности статуи.
Мир тут же утратил понятия о гравитации, верхе и низе и даже о воздухе, всё утонуло в мягком зеленоватом свете. Он наполнил Явика, растворил, делая своей частью, но при этом не посягая на его сознание. Протеанину показалось, что его встроили в колоссальную электрическую цепь, соединив через неё… со всем остальным. Ощущение было настолько всеобъемлющим и непривычным, что не умещалось в голове. Но долго задумываться о том, как всё это работает, Явику не пришлось. Он осознал ещё кое-что…
Все они были здесь. Все протеане, погибшие в той войне от оружия Жнецов или увезенные в их страшных капсулах на тайные базы и утратившие привычную форму… даже те, кому было уготовано стать Коллекционерами. Здесь были все. Все живые существа его расы, все их знания, весь опыт, все чувства, мысли, мечты и память. Весь его мир.